За тысячи лет до Рагнарека
Пролог
Жилище старейшины Грона стояло прямо посреди села — длинный дом сложенный из добротных дубовых бревен, окруженный кучей строений поменьше. Нередко жилище Грона использовалось и как постоялый двор — деревня стоявшая на берегу реки, несмотря на раскинувшиеся вокруг густые леса, считалась местом встречи у многих путников. Охотники, бившие зверя в густых лесах Озерного края; купцы, пробиравшиеся со своим товаром от богатых царств юга до янтарных земель на севере; странствующие жрецы, несущие весть Отца-Солнца в глухие чащобы; бродячие воины, продававшие свой меч разным властителям — все они были частыми гостями в доме старейшины. Сам же Грон, — высокий дородный мужчина с седоватыми каштановыми волосами, — привечал всех, беря взамен то, на что были богаты постояльцы — часть охотничьей добычи, что-то из купеческих товаров, на худой конец благословение от странствующего жреца. Последнее, впрочем, немногого стоило среди жителей лесов — здесь, под сенью могучих дубов все еще правила Матерь Мира и ее жестокие жрицы, недолюбливавшие служителей Тиуса, что много веков назад явились в эти края с востока, вместе с воинами с бронзовыми топорами на колесницах. Впрочем Грон чтил и Отца-Небо и Мать-Землю и всех прочих старых и новых богов, стараясь находиться в мире со всеми их служителями — и потому в его жилище не было недостатка в гостях
В эти дни постояльцев собралось так много, что места в длинном доме им не хватило и стол с незамысловатой, но обильной снедью пришлось накрыть прямо во дворе. Множество людей явилось сюда — из Озерного края, Рудогорья и из иных, еще более дальних краев, — чтобы успеть на празднование Осеннего Равноденствия. Уже темнело и гости, досыта наевшись ароматной жареной свинины и душистого хлеба, напившись крепкого пива, один за другим уходили к своим местам для ночлега, чтобы как следует отдохнуть перед завтрашней дорогой. В конце концов за столом осталось только двое путников, что настолько увлеклись беседой, что забыли о позднем времени. Одним из них был невысокий коренастый мужчина, чье ремесло легко угадывалось по следам сажи, которую так и не удалось свести с добротной кожаной одежды. Мускулистые руки с большими мозолями, явно привыкли к кузнечному молоту; широкое некрасивое лицо и запястья покрывали многочисленные мелкие ожоги; длинные усы и волосы надо лбом курчавились от частого жара. Перед ним на столе лежало с полдюжины бронзовых ножей и иных изделий — лишь небольшая часть товара от Келя, лучшего кузнеца Озерного края.
Второй мужчина, — точнее молодой парень, едва ли увидевший свою семнадцатую осень, с выбритым, гладким как у девушки, лицом и ухоженными светлыми волосами, спадавшими ему до плеч. Он носил шерстяное одеяние отменной выделки, а поверх нее — окрашенный алой краской плащ, скрепленный у горла золотой застежкой. Шею молодого человека украшала золотая гривна, выдававшая его знатное происхождение, также как и золотые браслеты на запястьях. На его бедре виднелся длинный бронзовый меч в богато украшенных ножнах, расшитых золотом и серебром, с другого бока свисал небольшой кинжал. Звали его Рорих и был он старшим сыном Аурика, владыки городища на озере Толен.
— Тебе нужно отменное оружие, если ты хочешь победить в праздничных состязаниях, — убеждал кузнец, подкидывая в руке бронзовый топор, — видишь, совсем как у предков.
— Кто же сражается топором на празднике? — сказал Рорих, — меня поднимут на смех если я явлюсь с такой штуковиной.
— Тогда посмотри на это, — Кель выложил на стол прямой бронзовый клинок, с рукоятью украшенной изображением конской головы, — это лучший из когда-либо сделанных мной мечей и он достоин руки настоящего воина.
Молодой человек взял в руки меч и несколько раз взмахнул им, проверяя баланс.
— Твой клинок неплох, — кивнул он, — но я не уверен, что он стоит той цены, которую ты просишь. К тому же я уже купил оружие для состязаний.
— Ну что ж, мне придется больше продавать на празднике, — Кель со вздохом положил свой меч на стол, — каждый год все хуже и хуже — не засуха, так наводнение, не наводнение, так тяжелая зима. И народ беднеет — местные жители едва ли могут позволить себе новый плуг, не говоря уже о искусно сделанном мече или топоре.
— Настоящий умелец никогда не будет знать недостатка в заказах, — послышался вдруг насмешливый голос, — лишь неудачник будет жаловаться на погоду, когда его изделия просто никому не нужны.
Оба спорщика невольно вздрогнули когда рядом с ними вдруг появился третий: высокий, крепко сложенный мужчина в синем плаще с капюшоном надвинутым на лицо. Он уселся перед кузнецом, будто и не заметив, как лицо Келя заливает алая краска ярости.
— Следи за языком, незнакомец! — прорычал он, — я провел почти сорок лет в своей кузнице, и я не позволю, чтобы мою работу унижали какие-то…
— Я не хотел тебя обидеть, — насмешливый тон, с каким это было сказано, противоречил примирительному смыслу самих слов, — не вина мастера, если ему достался негодный материал. Ты ведь работаешь с мышьяком — он кивнул на мечи, — даже не с оловом.
Он мог даже не спрашивать — сутулый, с уже намечавшимся горбом, кузнец выглядел именно так, как и должен был выглядеть человек, ежедневно работавший с ядовитым камнем.
— Олово дорого, — с горечью произнес Кель, — торговцы из Рудогорья слишком дорого берут за него, да и дают мало. А остальное добывают слишком далеко и стоит оно еще дороже.
— Есть и иные способы, — вкрадчиво произнес незнакомец, — и иные металлы. Вроде такого.
Рука мужчины выскользнула из плаща и его собеседники увидели длинный узкий меч. Он разительно отличался от бронзовых клинков Келя — длинное серое лезвие, тускло блестевшее в свете масляных светильников, явно было изготовлено не из бронзы. Рукоять меча украшала голова волка оскалившего острые клыки.
— Железо, — удивленно выдохнул Кель, — железный меч!
— А ты разбираешься в металлах, кузнец, — усмехнулся незнакомец, — да, это клинок из настоящего железа, выкованный из осколка звезды, упавшего на острове, далеко к северу отсюда. Но есть и иные способы добывать этот металл — его можно достать даже из болота.
— Я слышал, — сказал Рорих, также с интересом рассматривавший
