Повесть о Чойджит-дагини
Перевёл с монгольского А.Г. Сазыкин. 2004 г.
Предисловие
В составе монгольской старописьменной литературы есть сочинение, целиком посвящённое описанию "хождения в ад". Речь идёт о "Повести о Чойджид-дагини" Эта повесть появилась в Западном Тибете (Ладаке) не позднее начала XVI века, поскольку текст её впервые был напечатан в 1534 г, вскоре после смерти исторического прототипа героини повести, которая жила в конце XV века неподалёку от селения Гун-тан в восточной части Гималаев[1].
Начиная с XVII века стали появляться её монгольские переводы, получившие со временем большое распространение и популярность не только в самой Монголии, но и за её пределами[2].
Некоторые монгольские переводы "Повести о Чойджид-дагини", как и в случае с историей о Молон-тойне, сохранились в единственных рукописных экземплярах. Одна южномонгольская рукопись, содержащая особую, не имеющую аналогов, редакцию повести, хранится в собраниях Марбурга[3]. В рукописи отсутствует колофон переводчика, но есть любопытное послесловие, в котором сообщается, что записи воспоминаний Чойджид были спрятаны у подножья горы в Индии в сундуке монастырской казны "и позднее, во времена Хубилай Сэцэн-хана, посланный по его поручению в Тибет важный религиозный сановник нашёл и привёз их, и все учили [повесть]"[4]. Это сообщение не что иное, как подражание тибетским рукописным апокрифам (терма), в которых также нередки упоминания пещер, где эти рукописи якобы были найдены[5].
Единственной рукописью, хранящейся в собраниях монгольского фонда СПбФ ИВ РАН[6], представлен перевод южно-монгольского гушри цорджи Лубсан-лигшад дарджая[7].
Ещё один, на этот раз анонимный, монгольский перевод повести сохранился в рукописи, поступившей в фонды Государственной Публичной библиотеки Улан-Батора в составе коллекции рукописных книг восьмого Джебцзун Дамба-хутухты[8].
Любопытно, что с этого анонимного перевода был выполнен обратный перевод повести на тибетский язык. Пять рукописей нового тибетского перевода имеются в коллекции Музея-квартиры Ц. Дамдинсурэна[9]. Одна такая рукопись хранится в фондах Института языка и литературы Монгольской Академии наук[10]. В послесловии этой рукописи сообщается о причинах появления в Монголии тибетского перевода повести: "Хотя повесть о Чойджид-дагини, переведённая Зая-пандитой по напоминанию цорджи Намхай Ринчина и записанная Раднабхадрой, имеется в большом количестве [дословно в изобилии] на монгольском языке, однако людей, знающих монгольскую письменность, очень мало, поэтому, не найдя у себя на родине тибетского [текста повести], перевели с монгольского на тибетский язык"[11].
Упомянутый перевод ойратского Зая-пандиты, действительно, получил наибольшее распространение и популярность среди монгольских народов. Этот перевод был выполнен в первой половине XVII века[12] и известен как в записи на ойратском "ясном письме", так и на старомонгольской графике.
Ойратская версия "Повести о Чойджид-дагини", как и большинство ойратских текстов, на протяжении почти трёх столетий[13] распространялась всегда только в рукописном виде[14]. Правда, в 1908 году в Санкт-Петербурге появилось литографированное издание повести на "ясном письме"[15], однако в литографии представлен уже совершенно особый, существенно переработанный калмыками, сокращённый вариант зая-пандитовского перевода, обозначенный Б.Я. Владимирцовым, как "ойратско ~ калмыцкий текст"[16].
Монгольская версия "Повести о Чойджид-дагини" в переводе Зая-пандиты, судя по многочисленным, известным нам, рукописям[17], получила распространение не только в Монголии, но и в Бурятии, где в начале XX века она была издана ксилографическим способом ламами Эгитуевского дацана[18].
Повесть, содержащая якобы правдивую историю, рассказанную самой Чойджид, была, несомненно, написана неизвестным нам автором, хорошо знакомым с буддийской концепцией потустороннего бытия, изложенной в буддийской догматической литературе[19], в космографических трактатах[20], а также в буддийских обрядниках. Так, в частности, описание предсмертных ощущений героини повести выполнено в полном соответствии с положениями тибетской "Книги мёртвых", основного текста, читаемого во время заупокойной службы[21].
Подобным же образом и помещённое в "Повести о Чойджид-дагини" описание ада, включающее весьма подробное перечисление адских мук и обширный список грехов, ведущих к этим страданиям, в основных своих положениях не отступает от сформированных в рамках буддийской литературы Махаяны представлений об устройстве этой части буддийского мира. Хотя в ряде случаев включённые в повесть описания некоторых областей ада несколько отличаются от традиционных представлений и к тому же они неоднородны даже в разных переводах и редакциях сочинения[22].
Кроме описания ада, в повесть включены двенадцать сцен суда Владыки ада Эрлик-хана над душами умерших[23]. В этих сценах, занимающих большую часть сочинения, содержатся описание и критика персонифицированных в образах прибывших на суд душах умерших тех же самых пороков, которые названы и при описании ада.
Впоследствии именно сцены суда претерпели в Тибете существенную обработку, и вместо прозаического текста, свойственного исходной редакции повести, в монологах персонажей суда Эрлик-хана появляются стихи[24]. Появление стихов объясняется, прежде всего, тем обстоятельством, что, как известно, в тибетских монастырях на сюжет истории о Чойджид-дагини ставились театрализованные представления[25]. А одной из особенностей текстов, используемых для такого рода представлений, было как раз то, что в них "речи действующих лиц, диалоги представляются в стихах", тогда как "пролог, рассказ о разных событиях, а также рассказ, связывающий диалоги, в подобных сочинениях обычно пишутся прозой"[26].
Дальнейшие преобразования в части описания суда Эрлик-хана произошли уже в Монголии, где к первоначальным главам тибетской прозо-поэтической версии повести были прибавлены ещё три главы, написанные исключительно в прозе, в которых критиковались пороки, типичные для общественной жизни того времени[27].
Все известные нам рукописи монгольской прозо-поэтической версии "Повести о Чойджид-дагини" созданы в Халхе в конце XIX – начале XX века[28]. Там же, в Урге, в начале XX века появилось ксилографированное издание этой новой монгольской версии повести[29].
А.Г. Сазыкин.
1а Повесть о Чойджид-дагини
1б Ом ма ни пад мэ хум.
Я и другие шесть видов одушевлённых существ всегда почитаем ламу-покровителя, Величественного, Полностъю победившего Будду, высшее Учение и святое духовенство. Соизвольте устранить все препятствия греховных и дурных деяний!
Я, по имени Чойджид из рода Лин[30] записала в книгу для пользы всех остальных о страданиях, которые я испытала в момент расставания моего тела с душой, о пользе благих и вреде греховных деяний, о том, как была отправлена обратно с известием об аде и наказами Эрлик Номун-хана[31].
[Я], Чойджид, проболела шестнадцать дней, и, хотя выполняли указанное гаданиями и предсказаниями лечение, [совершали] необходимые обряды и молебны,
