Олег Дивов
На три буквы
В начале было слово, и слово было в небе, и слово было МАШ.
Обалдевшая Москва глядела вверх, где по черному небосводу летел квадрат цвета слоновой кости, а на нем ярко горели три красных буквы. По всему городу визжали тормоза, доносились глухие удары металла о металл. Публика на тротуарах стояла, как загипнотизированная.
Жаботинский закрыл окно, вышел из кабинета в общий зал и рявкнул:
— Внимание! Кто с кем договаривался насчет… — он ткнул пальцем в потолок. — Звоните, обещайте денег, обещайте что угодно, но пусть забудут про нас. И пусть уничтожат наш пресс-релиз. Его не было. Ничего не было. Мы в этом не участвуем. Мы знать не знаем компанию «ПАКС» и вообще не интересуемся космосом. Как созвонитесь — бегом по домам и сидеть тихо! И не дай бог…
— Ину! — крикнули ему в ответ.
Он бросился к окну.
В вечернем небе над столицей висело новое ярко-красное слово.
И слово было ИНУ.
Жаботинский застонал.
Он в общем-то сразу понял, что никакое это не начало, а форменный конец. Да такой, что загляденье просто.
Случаются концы бесславные, а наш — с поистине космическим размахом. Гроб с музыкой. Пафосный, даже в некотором смысле изысканный конец деловой репутации рекламного агентства «А1» и его директора персонально. Годы пройдут, а коллеги будут говорить: «Помнишь, как накрылся Саша Жаботинский? И ведь неглупый был мужик…»
За тридцать лет в рекламе Жаботинский научился самые невероятные проколы выставлять подвигами, но тут он просто не видел шансов.
Прилетели, называется.
* * *
Проблемы с космической автоматикой у русских традиционные, давно и хорошо изученные, они не менялись со времен первых «лунников» — то гайка завернута от руки; то пиропатрон залили эпоксидкой; то по электронному блоку летает забытая шайба, а то и сам этот блок стоит с переворотом на сто восемьдесят градусов, да еще ласково обстукан киянкой, потому что не лез в гнездо.
Если просто отвалилась пайка, это даже как-то не по-нашему.
Поэтому когда солнечный парус раскрылся на орбите штатно, но проектор системы контроля отчего-то не включился, Жаботинский сказал себе: «А ведь я молодец». Ни одной утечки, никаких слухов. Полет экспериментального парусного корабля начался успешно. По ночам в небе пролетает светящийся квадрат размером с полную Луну, красота-то какая, радуйтесь, люди.
Ну да, гладенький такой равномерно освещенный квадрат. А вы какой хотели? В клеточку? В горошек? В цвет российского флага? Ну, извините, в следующий раз. Спасибо за идею, мы подумаем.
Обошлось, в общем.
А все потому, что Жаботинский с юных лет интересовался космосом и более-менее представлял, до чего у нас хитрая автоматика. И уговорил всех-всех-всех, начиная с яйцеголовых из «ПАКС» и заканчивая рекламодателями, подписать совершенно зверские бумажки о политике конфиденциальности. Конкретно — о том, что никакого предварительного пиара у нашей затеи с проектором и его нестандартным применением не будет. Рассказывайте про парус что угодно, а о проекторе и его задачах лучше вообще ни слова. Хвалиться начнем строго после события, если получится. И тогда мы — ух! Пошумим. Но заранее — не надо. Вдруг сглазим.
В итоге вышло так, что Жаботинский фактически засекретил сам проектор, которым ребята из «ПАКС» отдельно гордились. Случилась некоторая ругань, но Жаботинскому было крепко за полтинник, он на «связях с общественностью» съел, по собственному заверению, очень большую и очень невкусную собаку, и попросту задавил молодежь авторитетом.
Проще всего оказалось договориться об игре в молчанку с «Роскосмосом». Там сидели те еще пиарщики в штатском, и они тоже столько дерьма съели за свою долгую скучную жизнь, что дай им волю, о самом существовании «Роскосмоса» никто бы не узнал никогда, а кто узнал бы, тут и помер. Они и молодым-горячим из «ПАКС» намекнули, что автоматика штука тонкая, и если у вас прибор красиво встал на испытательном стенде, радоваться пока еще нечему. Это ж прибор. Может, он с утра хорошо себя показывает, а ночью — повиснет.
Частная компания «Прикладные Аэрокосмические Системы» начинала с микроспутников, потом стала запускать много микроспутников, а дальше загадочным образом в обход авторитетных и влиятельных конкурентов получила грант на солнечный парус — короче, у «ПАКС» были свои духовные скрепки, заколки и булавки, и вякать против мнения старших товарищей она не стала.
Но, естественно, когда проектор накрылся, никто не сказал «большое спасибо» дальновидному и предусмотрительному Жаботинскому.
Никто не оценил четкости его работы: а ведь пресс-релиз агентства «А1» о том, какие мы молодцы, лежал в информационных агентствах, будто секретный пакет — в опечатанном конверте, у специально замотивированных людей. И фиг кто вскрыл пакет без разрешения.
Да, было грустно и обидно, что накрылась красивая затея, украденная прямиком из классической фантастики «прокосмос»; но главной беды не случилось — никто не знал, как мы облажались.
* * *
Жаботинский поглядел на часы, прикинул в уме, как МАШ и ИНУ ложатся на «график проходов» корабля над Москвой и решил пока не впечатляться. Авось пронесет.
Долбаный проектор, долбаная «ПАКС» с ее сверхнадежной автоматикой, долбаные программисты за штуку баксов…
В наушнике тренькнуло, Жаботинский нажал кнопку, услышал взволнованный голос, и сказал так убедительно, что даже сам себе поверил:
— Я твой должник по гроб жизни, если ты — никому и ничего.
— Что это вообще такое?
— Угадай с одного раза.
— Похоже на обрывок слогана. Хотели рекламу на парусе крутить?
— Естественно, — процедил Жаботинский. — Но как ты сейчас понимаешь, это не мы. Я буду все отрицать. И ты тоже! Если ты мне друг, конечно.
— Черный пиар — тоже пиар, — напомнили ему.
— Это сказки для лохов. Нам такой пиар не нужен. И выкинь наш пресс-релиз, ты его не видел.
— Саш, ты подумай, вас же все равно застучат рекламодатели.
— Какие? МАШ и ИНУ?
— Но ведь дальше что-то будет… Или не будет?
— Если не сумеем вырубить эту адскую машину, дальше может быть что угодно, — заверил Жаботинский. — Но мы тут ни при чем.
— Ну… А что случилось-то, ты понимаешь?
— Да ничего особенного. Там стоит проектор, совсем не для рекламных целей, конечно. Он время от времени должен подсвечивать парус. И вот он, падла, включился. С опозданием на неделю. А у него программа шибко умная, она кучу параметров обсчитывает… Слушай, это долго объяснять, давай так: у меня когда будет конкретика, я все тебе расскажу, строго по секрету, а дальше ты сам пользуйся.
