ИСКАТЕЛЬ 1998
№ 2 (230)
*
© «Издательский дом «ИСКАТЕЛЬ»
Содержание:
Игорь ХРИСТОФОРОВ
СМЕРТЕЛЬНОЕ ШОУ
Повесть
Василий ВЛАДИМИРСКИЙ
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Рассказ
МИР КУРЬЕЗОВ
Дорогие друзья!
В первом выпуске книжной серии «Библиотека «Искателя» читайте роман популярной писательницы Александры Марининой «Светлый лик смерти»; во втором — новый остросюжетный роман Игоря Христофорова «Мышьяк — напиток королей».
Новый, не менее захватывающий детективный роман Игоря Христофорова «Деньгам не больно» напечатан в первом выпуске сборника «Мир «Искателя». В рубрике «Новинки» вы также прочтете любопытное, на наш взгляд, историческое расследование Бориса Воробьева «Княжна Тараканова: легенда и действительность». О природе шаровой молнии узнаете из материала Николая Непомнящего «Огненные странники Земли».
Напоминаем, что подписаться на наши издания можно с любого номера и на любой срок.
Цена одного номера «Искателя» — 7,5 рублей.
«Мира «Искателя» —8,5 рублей.
«Библиотеки «Искателя» — 6,5 рублей.
Смотрите Объединенный каталог «Почта России» (обложка зеленого цвета).
Редакция
Игорь ХРИСТОФОРОВ
СМЕРТЕЛЬНОЕ ШОУ
Игорь Христофоров родился в 1956 году в Донецке. После окончания военно-морского училища служил на Черноморском флоте, капитан 1-го ранга. С 1982 года живет в Москве, работает заместителем главного редактора литературно-художественного журнала Министерства обороны «Воин России».
Автор нескольких бестселлеров.
ЗА ПОЛГОДА ДО НАЧАЛА ШОУ
Кравцову хотелось застрелиться. Он сидел в холодных «Жигулях», слушал противный гул прогреваемого двигателя и в энный раз представлял себе одно и то же: ледяной металл ствола у виска, скользкий палец на спусковом крючке, грохот, крики, безумное лицо жены, ее истеричные вопли с мольбами простить. И в каждом таком представлении картина дополнялась то синими фигурами милиционеров, заглядывающих в салон с чисто профессиональной скукой на продубленных лицах, то воем «скорой помощи», то визгом дворничихи, которая сейчас вон там, метрах в сорока от машины, долбит ржавым ломом лед.
Все получалось очень эффектно. Даже излишне театрально. Но у Кравцова не было пистолета, а наверху, в их квартире на десятом этаже, праздновала очередную победу жена. В скандалах она всегда одерживала победы. Если бы в день свадьбы Кравцов узнал, что в той миленькой свеженькой девочке, которая стояла рядом с ним под паутиной фаты, живет злая отвратительная баба, он бы убежал из ЗАГСа. А сейчас уже нужно было бежать не только от нее, а и от двух детей.
Движок гудел, перекрывая музыку, и Кравцов резко бросил пальцы к приемнику, повернул ручку громкости до отказа. Компьютерный хард-кор, дикая смесь «металла» и техно, из радио сразу кувалдой замолотило по голове, что-то новое впрыснуло в кровь. Кравцов еще раз представил ствол у виска, и ощущение собственной смерти оказалось уже не столь горьким. Музыка вплела в его чувства что-то пьянящее, легкое. Он будто бы глотнул стакан водки. А может, и вправду музыку можно считать алкоголем? Или наркотиком?
Хотел, очень хотел Кравцов застрелиться, а теперь вроде и не хочет. Горько, очень горько было в душе от скандала, а теперь уже вроде как и сладкого плеснули в эту горечь.
Удар по машине он ощутил лишь телом. Уши оглохли от музыки, и только тело уловило толчок. «Жигули» вроде бы подпрыгнули на колдобине. Хотя как они могли подпрыгнуть, если он стоял на месте?
«Классная музычка!» — присвоил Кравцов новое ощущение грохочущему хард-кору и приготовился ждать следующего толчка, но именно в эту секунду краем глаза уловил вскинувшиеся руки дворничихи. Он повернул в ее сторону голову, ставшую какой-то пустой, невесомой, и холодно, безо всякой мысли, удивился, почему в руках дворничихи нет лома и почему таким округлым и большим стал ее рот.
«Поет, что ли?» — подумал он о том, что связывало этот распахнутый рот с заполнившей салон «жигулей» музыкой, но дворничиха была слишком хмурой теткой, чтобы начать петь на улице. Любопытство толкнуло руку Кравцова к дверце. Он открыл ее, ожег лицо воздухом улицы и только теперь уловил среди морозных звуков крик. Дворничиха бежала к нему с упрямо распахнутым ртом, будто именно до него, Кравцова, хотела докричаться.
— Ты чего?! — тоже крикнул он, но себя не услышал.
Музыка не пускала его голос в звуки двора. Музыка одна хотела властвовать в мире.
А дворничиха с резвостью девочки пробежала по льду метров двадцать, и теперь уже эта резвость была загадочнее распахнутого рта. Кравцов провернул ручку громкости влево, до нуля, и поневоле вздрогнул одними плечами от обрывка долетевшей фразы:
— …ека у-убили!
— Чего?! — спросил он, тяжело выбираясь из машины.
— Челове-ека у-убили!
— Где?
Кравцов уже стоял рядом с «Жигулями» и не мог понять, почему дворничиха бежит именно на него. Себя он убивал мысленно, понарошку, и оттого, что его желание совпало с тем, что увидела дворничиха, Кравцову стало не по себе. Сцена, которую он не меньше тысячи раз прокрутил в голове, разыгрывалась наяву. Не хватало только милиционеров с безразличными лицами и истеричного воя жены.
Кравцов обернулся к подъезду, из которого должна была выбежать в расхристанном халатике его супруга, и вдруг ощутил, что не может проглотить слюну. Горло окаменело, словно оно состояло из одной лишь слюны, и именно эту слюну сковало в лед морозом.
— У-убили! — заорала над ухом дворничиха, и Кравцов отшатнулся, уткнувшись спиной во что-то мягкое и пахнущее женским потом.
На крыше «Жигулей» ничком лежал парень. Буро-красные плавки были его единственной одеждой, но и они выглядели скорее большим пятном крови. Таким же, какое расплылось у его головы. Худые костистые руки парня пытались обхватить крышу «Жигулей», будто именно в этой крыше было его спасение, и Кравцов с удивлением посмотрел на пальцы погибшего, свисающие на лобовое стекло. Он до сих пор не мог понять, почему их не заметил. Может, опьянение от музыки не дало
