Энтони Макгоуэн
Щука
Перевод с английского Дмитрия Карельского
Иллюстрации Екатерины Бас
Волчок
Москва
2021
Сердечно благодарим издательство Barrington Stoke Ltd (Эдинбург, Великобритания) за возможность издать эту книгу.
© Anthony McGowan, текст, 2015
© Карельский Д. А., перевод, 2021
© Бас Е., иллюстрации, 2021
© ООО «Издательство Волчок», изд. оформление, 2021
* * *
Посвящается Барри Хайнсу, который показал, как надо рассказывать такие истории[1]
1
Что-то шевельнулось в зелёной мутной глубине. Шевельнулось и заскользило над илом и придонной тиной. Так медленно, что могло показаться, будто это течение колышет водоросли. Только никакого течения в пруду не было, вода в нём стояла словно мёртвая. Но если вглядеться пристальнее, можно было заметить, как разбегается от плавников легчайшая зыбь и как упруго пульсируют под чешуёй мощные мышцы.
Проникавшего в глубину света хватило щуке, чтобы заметить добычу. Ею оказался гольян — зеленоватый с бурым, обычно почти незаметный среди водорослей. Но гольян покинул безопасные подводные заросли. Его поманила невиданная прежде штуковина, вытянувшаяся от тёмных нижних слоёв воды до светлых верхних.
Теперь гольян чётко вырисовывался в бьющих сверху утренних лучах.
Ближе… Ещё ближе… Пора.
Но гольян, похоже, почуял опасность — и шмыгнул под прикрытие неведомой коряги. Что-то похожее на длинную ветку отходило от неё вбок и кверху, почти до самой поверхности. В тени этой ветки и спрятался гольян, неторопливо кружа среди пяти белых отростков у неё на конце. С отростков облезла кора, обнажив не то древесину, не то кость.
И тут гольян совершил роковую ошибку. Он раз, другой куснул кору — или, может быть, кожу — и принялся поедать бледные ошмётки, позабыв о зияющем внизу мраке.
Щука стремглав бросилась на добычу. Мгновение — и гольян исчез, сгинул в ненасытной пасти. И там же исчез отхваченный щучьими зубами кончик мизинца.
2
Даже во сне я чувствовал, что кто-то на меня пялится. Поэтому я был насторожен, напряжён и приготовился, едва открою глаза, тут же вскочить на ноги. Наверно, мне снился кошмар, потому что, открыв глаза, я ожидал увидеть зомби или вампиров.
Но всё оказалась ещё хуже.
Надо мной нависала чёрная тень. При этом она то ли подвывала, то ли что-то жалобно напевала себе под нос.
— Чёрт, Кенни, что ты тут делаешь? — спросил я.
Кенни — мой брат. Он на год меня старше, но при рождении перенёс кислородное голодание мозга, и поэтому я всю дорогу должен за ним приглядывать.
На лице у Кенни расплылась широкая слюнявая улыбка. Подвывал он потому, что изо всех сил старался не шуметь, но совсем молчать у него не получалось.
— Ты сказал, что тебя больше никогда нельзя будить, — сказал Кенни. — Поэтому я ждал.
— Сколько сейчас времени? — спросил я.
Дело было в самом конце летних каникул, и в остававшиеся до школы дни я мечтал как следует выспаться.
Кенни схватил с тумбочки будильник. Сигнал у него уже много лет не работал, но Кенни такие мелочи не интересовали. Он ткнул пальцем в светящиеся цифры и начал так напряжённо соображать, что аж побагровел от напряжения.
— Семь часов. Пополуночи, — объявил он наконец и снова широко улыбнулся. — Пора ловить рыбу!
Я обещал Кенни взять его с собой на рыбалку, а он обещаний никогда не забывал.
— Ладно, встаю, — сказал я. — Только отца не буди.
— Его ещё нет. Он сегодня в ночь.
— А! Ну тогда шуми сколько влезет.
3
Десять минут спустя мы уже шагали по дороге, Тина, наш джек-рассел-терьер, с тявканьем носилась кругами. Наш тостер давно сгорел, поэтому мы просто отрезали себе по несколько кусков белого хлеба и жевали их на ходу. Я нёс удочку, а Кенни — старую коробку из-под мороженого со всем остальным: крючками, поплавками и опарышами. Удочку я ему не доверил, потому что он мог сделать с ней всё что угодно, а на новую у нас не было денег. С этой удочкой отец рыбачил ещё мальчишкой. Он не то чтобы много об этом распространялся, но я знал, что она ему дорога.
Мы шли на Беконный пруд. Так забавно он назывался потому, что на его берегу стояла беконная фабрика, на которой делали пироги с мясом, ну и ещё всякое, в том числе бекон. Но потом фабрика закрылась. В наших краях всё позакрывалось, кроме магазинов «любой товар за один фунт», пабов и супермаркета «Спар». Ходили слухи, что кто-то собрался переделать беконную фабрику в дом с квартирами для богатых, но я поверю в это, только когда увижу припаркованные рядом с ней «феррари».
— Расскажи мне ещё про щуку, — попросил Кенни.
Он любит, когда ему повторяют одни и те же истории. Собственно, чтобы история ему понравилась, надо её рассказать раз десять. Вот тогда он приходит в восторг, даже если она яйца выеденного не стоит.
Но к истории про щуку это не относится — она вполне себе сто́ящая.
— Слыхал про беконную фабрику? — спросил я.
— Да, на ней делали пироги и ветчину.
— А знаешь, куда на фабрике девали мясо, которое протухло?
— Его выбрасывали в пруд.
— Точно. А кто в те времена жил в Беконном пруду?
— Огроменные щуки! — воскликнул Кенни. — Но чего ты всё спрашиваешь? Рассказывай по-нормальному.
Я засмеялся. На самом деле я очень любил рассказывать Кенни истории, потому что он здорово умел их слушать — весь превращался в слух, словно, вдобавок к ушам, слушал ещё ногами, руками и другими частями тела.
4
— В те давние времена, когда беконная фабрика ещё работала, — начал я, — тухлое мясо выбрасывали в глубокие тёмные воды Беконного пруда, который так и кишел рыбой. В его заповедных глубинах жили пронырливые карпы и ленивые лини, на отмелях резвилась серебристая плотва. А в гуще водорослей, как тигры в джунглях, рыскали окуни.
— Как тигры! — Глаза у Кенни выкатились на лоб,
