Пётр Азарэль
Иерусалимский роман
Часть I
Глава I
1
Илья так и не мог до конца осознать, какая неведомая сила привела его в Иерусалим. Человек совершенно светский, всегда упивавшийся своей внутренней свободой, он не испытывал никакого возвышенного чувства, когда слышал это название. Он понимал его особое значение для миллиардов верующих людей, что-то знал об «иерусалимском синдроме». Но подсознательное ощущение мистического тяготения не оставляло его уже месяца полтора. Всё как бы произошло само собой. Его киевский друг Гринфельд полгода назад обосновался в Реховоте и звал его туда. Илья и Юлия хотели жить недалеко от моря и увенчанного магическим ореолом института Вейцмана. Но в последний момент что-то сорвалось с квартирой, и Мирские, давнишние друзья отца, перетянули их к себе в Иерусалим. Они сняли квартиру в новом районе города со звучным именем Рамот и, встретив их в аэропорту, посадили в такси, идущее в Иерусалим. Четырёхкомнатная квартира на предпоследнем этаже дома оказалась обставленной недорогой, вполне надёжной мебелью, а из окон открывался вид на возвышающуюся по ту сторону кедровой долины Эмек ха-Аразим северную часть города. А через несколько дней Мирским попалось объявление о ещё одной квартире в том же квартале. Они договорились с хозяевами и помогли снять её для его родителей, бабушки и брата. Но навязчивая мысль, что всего этого не могло произойти просто так, не оставляла Илью: какая-то высшая сила способствовала тому, чтобы всё сложилось именно так.
Юлия на диване кормила однолетнего сына. Он послушно ел молочную кашу, приготовленную мамой Юлии Линой Моисеевной.
— Вот и чудненько. Молодец, Витенька.
Положив его в коляску, она подошла к мужу.
— У тебя всё в порядке? — спросила Юлия, коснувшись его плеча.
Он обнял жену и поцеловал её в лоб. Потом вздохнул и произнёс:
— Стоял и думал, какими ветрами нас занесло в Иерусалим.
— Тебе явно нечего делать, Илюша. Ты посмотри, какая красота вокруг.
— Пейзаж хорош, но я не вижу Нила, — попытался пошутить он.
— Нам не Нил нужно искать, а работу, — усмехнулась Юлия.
— Нам вначале нужно выучить иврит, — сказал Илья.
— Тебе, дорогой. А мне ещё сдать экзамен по специальности.
— Ты у меня умница. Конечно сдашь. А пока подучишь язык со мной.
— Ульпан начинается через неделю, — произнесла Юлия. — Хорошо, что он недалеко от дома. Не хочу бросать ребёнка на родителей. Они тоже записаны в ульпан. Только мы будем заниматься с утра, а они после обеда.
— Мои будут ходить с твоими, Юля. А потом им всем устраиваться на работу.
— Мирский работает в «технологической теплице», — напомнила Юлия. — Он сказал, что твоего отца он поможет устроить.
— Я надеюсь. Папа — опытный инженер-конструктор. А твой отец будет преподавать в школе или колледже.
— Кандидаты физмат наук на дороге не валяются, — улыбнулась Юлия, перефразируя известную шутку Фаины Раневской.
— Лина Моисеевна — экономист, а моя мама, Наталья Иосифовна, — преподаватель фортепьяно, — вздохнул Илья. — Не знаю, что и сказать.
— Что-нибудь получится, Илюша.
Он подошёл к окну. Завершая величественный оборот в небесах, солнце клонилось к западу, и коснувшись вершин Иерусалимских гор, осветило долину и подъёмы Ромемы и Гиват-Шауля своими чистыми лучами. Город откликнулся огнями рассыпанных по гребням долины домов. Сосны на склонах отбрасывали тени, дополняя жёлто-зелёную гамму пейзажа тёмными красками. Илья невольно залюбовался открывшимся из окна видом.
— Есть хочешь? — спросила Юлия. — Мама приготовила гренки с яйцами и салат с помидорами и пармезаном.
— Твоя мама прекрасная хозяйка. А я голодный, как волк.
Лина Моисеевна, оценив комплименты зятя, откликнулась словами благодарности, и Илья услышал её донёсшийся из кухни голос. Борис Петрович, отец Юлии, положил газету на журнальный столик, поднялся с кресла и тоже направился в пинат охель. Так называется на иврите помещение для еды, примыкающее к кухне. В первое время все в доме с изрядной долей юмора произносили эти слова, сознавая свой вклад в копилку нового языка.
— Я сегодня заходил к родителям, — сказал Илья. — Там был и Зеэв. Разговор, конечно, о том, как они с Розой устроились на работу. Мирские приехали в Израиль год назад. Очень волновались, что без знания языка их никуда не примут.
— Всё дело в том, Илюша, что в стране возник серьёзный профессиональный вакуум, — произнёс тесть. — Нормальное развитие экономики требует притока специалистов. Наша алия обрушилась на Израиль благодатной волной. В ней множество людей с высшим и среднетехническим образованием и многолетним опытом.
— Похожие мысли возникли и у Зеэва, — подтвердил Илья. — Они быстро сориентировались, познакомились с людьми. Их взяли на работу даже с языком Эллочки-людоедки.
— Модель нашего поведения — это найти нишу, которой мы будем соответствовать психологически и профессионально, — сформулировал задачу Борис Петрович.
— Всё не так просто, — вздохнул Илья. — Хотя Мирский сказал, что проблем с работой в Иерусалиме быть не должно. Здесь три большие больницы и несколько промышленных районов. Кстати, один находится напротив нас. Если я правильно запомнил, он называется Хар Хоцвим. Это парк высоких технологий.
Они поели, выпили зелёного чая и вернулись в гостиную. Борис Петрович подошёл к окну. За ним развернулся во всю ширь циклопический пейзаж. А огни на Хар Хоцвим призывно горели на противоположном склоне долины. Он сел на диван и положил ладонь рядом с собой, взглядом показывая Илье место возле себя.
— Садись, Илюша, поговорим.
Илья посмотрел на тестя и присел на диван рядом с ним.
— Недавно я встречался с весьма сведущим человеком, — начал разговор Борис Петрович. — Его зовут Ицхак. Он из алии семидесятых годов. Сотрудник особой спецслужбы.
— Я помню, Вы рассказывали, — подтвердил Илья.
— Но я не сказал, о чём мы с ним говорили.
— О чём?
— О проблемах страны и нынешней алие, — произнёс Борис Петрович.
— Вроде и так всё ясно.
— Видно то, что лежит на поверхности. Но и это понятно только умным людям.
— Вы меня заинтриговали.
— Ты разумный парень и кое-что тебе следует знать.
Борис Петрович повернулся, чтобы видеть собеседника.
— О демографическом положении страны ты кое-что знаешь. Арабское население растёт быстрей, чем еврейское. Ясир Арафат, председатель Организации Освобождения Палестины, не раз говорил своим сторонникам, что матка арабской женщины — его самое сильное оружие. Эти слова у них стали лозунгом, и он работает. Рождаемость среди арабов почти в два раза выше.
— Следовательно, через пять — десять лет арабов станет больше, чем евреев, — произнёс Илья. —
