А. П. Варавва
Перевод на русский: Е. Р. Сова
Киев, 1920 (публикация), 2025 (перевод)
Наше золото
(О сырье, его значении и стоимости. Как его собирать и для чего.)
Богатыри мы теперь все. Денег у нас — ой-ой-ой сколько тех денег.
Кому когда-то бывало и сотня рублей не снится, теперь тысячами и десятками тысяч ходит начиненный.
И когда-бы случилось чудо, когда-бы проснулся мой покойный дед и услышал, что вся его родня, все его потомки тысячами денег разбрасываются, — да и радовался бы он за всех нас богачей! Да и жалел бы он, сердешный, что смолоду мир покинул (когда умирал, ему было 97 лет). А ещё когда-бы перед ним какой-нибудь из племянников да потряс своими тайниками-сундучками, кувшинами, горшками — да выложил перед удивлёнными дедовыми глазами и двадцатки, и сороковки, и сотни, и тысячи, и царские, и керенские, и думские, и горпинкиI, и лопаткиII, и гривны, и советские, и деникинские, — такие все красочные и красивые, да ещё, если бы тот племянник из весёлых ребят, да взял пучок тех денег и помахал ими перед дедовым носом: «А что, мол, дедушка, видели ли вы когда-нибудь на своём веку такое?»
Наверняка дед или от радости, или от зависти во второй раз-бы умер, когда-бы только не досмотрел, что тот племянник со всеми своими тысячами беднее турецкого святого.
И ободран он и без сапог, и в хате нетопленной, и без света сидит, и ест несолоно, и курить ему нечего, и чтоб печь разжечь полдня кресалом он, бедняга, огонь добывает; ни ножа на столе у него, ни посудины, ни коня, ни плуга на дворе...
Эх, да чтоб досмотрел до того всего наш дед. То и вправду бы сейчас же опять умер и чуда не хотел бы, и не из зависти, не из радости за то, что племянник богатырём стал, а от страшного ужаса не захотел бы он во второй раз на свете жить.
Потому что таки есть чего ужасаться.
Бедные мы все со всеми теми сотнями тысяч бумажных денег. Что ни день, то они всё меньше и меньше цены имеют, что ни день, то беднеем мы с «богатством» своим. И что оно дальше будет, когда так будем жить и бумажные деньги складывать, — Бог его святой знает.
А может быть что-то страшное.
Может дойти до того, что не то, что фунта мыла, аршина ситчика плохого за тысячу рублей не достанем, но и за десять, за сто тысяч ничего купить нельзя будет.
Что же делать? И что тому за причина, что такое странное что-то с теми деньгами делается?
А причин много, и сделать тоже можно много чего, лишь бы только захотеть, а не сидеть сложа руки.
В этой маленькой книжечке поделимся с нашими читателями кое-какими мыслями об этом.
—————
Так денег у всех нас завелось, говорим, слишком много. И скоро дойдёт до того, что за них ничего не купишь, а придётся, пожалуй, стены ими, вместо обоев оклеивать, или стёкла побитые залеплять, или просто детям на игрушки хорошо разрисованные бумажки отдавать.
А наделано их такого много из-за того, что всё дорогое стало, к чему не приценись купить; а дорогое всё стало из-за того, что денег у всех много. И получается, как говорится, такой заколдованный круг, из которого и не выпутаешься.
Все мы хорошо знаем, а если нет, то давайте будем знать, что большая мировая война, а потом наша домашняя война наибольшей беды, самого страшного вреда наделала нам, нашему краю, нашему народу. У нас и заводы не работают, и фабрики не производят, хотя их и мало было на Украине, и железные дороги стоят, и больницы закрыты, и даже есть по городам людям нечего. И из-за всего этого, из-за того, что заводы и фабрики наши стоят, у нас такая страшная нехватка товаров всяких. Старое, древнее ещё потребляем, а нового не делаем, или делаем, но очень, очень мало.
А тем временем за границей люди живут, их не так потрепала война, у них не было и нет войны внутренней. Там и заводы и фабрики в ходу, там и железные дороги работают, поэтому там и товаров всяких много.
Но и им кое в чём затруднительно. Перед войной было так, что все страны между собой свободно торговали, менялись излишками всяких товаров, тех, которые для себя были не нужны, а кому-то они очень годились. Обменивался и наш край с другими государствами — давал за границу хлеб, сахар, семена всякие, сало, яйца, коноплю, кожу, волосы, кости и вообще всё, что называется сырьём, сырьевым товаром, необработанным, а за это мы получали из заграницы готовые изделия, как их называют, фабрикаты: машины всякие; мануфактуру, железные изделия, лекарства и прочее.
Но пришла война, а с ней руина, которую теперь видим, и мы уже ниоткуда ничего не достаём, бедствуем из-за этого, бедствуют люди и за границей, трудно и им, потому что там нужно наше сырьё.
И до сих пор ещё мы отрезаны от соседних народов, от народов Европы фронтами, но надеемся, что это не навеки так будет. Надеемся, что вскоре наступит время, когда снова можно будет свободно торговать с соседями, меняться с ними на товары всякие.
И вот, когда наступит то время, к нам из заграницы повезут силу всякого товара, силу всего того, чего мы теперь не имеем, без чего нам так горько приходится.
Привезут они свой товар и станут, скажем, на базаре.
А мы — покупать. Вынимаем тысячу, или там две бумажных, — отрежь, мол, на юбку, — на пальцах, или там знаками показываем...
А тот, что с товаром будет стоять, только головой покрутит:
«Не надо нам таких, не надо ни царских, ни думских, ни керенских, никаких, потому что всем им — шагIII цена, — подавайте нам золото.»
А золота у нас нет, нет у нас никакой другой стоимостной валюты, а значит и товара мы никакого не купим, а значит и дальше будем бедствовать.
А где же того золота взять, когда его и следа теперь нигде нет и как ту денежную валюту для товарообмена с заграницей
