гордится… Разве я могу ее разочаровать?
Клара – Виктору
14 июля 1937
Как здорово, что ты написал, Витька! Сегодня почтальон принес письмо, вручил мне на глазах у бабушки. Она сразу поняла, от какого Витьки. Я много про тебя рассказывала.
Что творится в деревне, Витька… 33-й год. А впрочем. Не поймешь ты, Витька. Ты в своем мирке живешь. Расскажу тебе лучше про Черныша.
Ему здесь нравится. Целыми днями пропадает где-то. Поиграет со мной и убегает по своим делам. Я его домой не повезу. Скучно ему будет в Энгельсе после деревни.
Черныша особенно полюбил дедушка. Они с ним сошлись характерами. Оба вспыльчивые, но быстро отходят. Недавно наш старый кот поцарапал Чернышу нос. Так он загнал его на дерево и давай гавкать, рычать, кусать ствол. А стоило деду выйти во двор, положил морду на лапы и начал скулить, жаловаться. При дедушке Черныш притворяется воспитанным псом.
Дед кота отругал, а Чернышу хоть бы хны. Тот еще бандит и прохвост.
Новостей мало.
Из Саратова приехал Леня Спицын. Противный мальчишка! Пять лет, а уже такой вредный. Сует нос не в свое дело, а потом жалуется.
А на днях, вот умора! В карманы козьих шариков набрал. Собрался из них поделку маме сделать.
Он к нам с бабушкой пришел похвастаться. Мы чуть со смеху не померли. Из козьих какашек поделку! Он как услышал, что это за шарики такие, карманы вывернул, расплакался и побежал домой. Папе жаловаться. Леня как с луны свалился! Разве можно такое не знать?
Он потом два дня к нам не приходил. Вчера зашел, я не смогла промолчать. Предложила еще коровьих лепешек набрать для красоты.
В деревне у меня есть летний друг – Артур. Его тоже привозят на лето к бабушке. Он, как и Леня Спицын, живет с родителями в Саратове. Хорошо, что Артур приехал. Я поругалась с двумя девчонками – Ирмой и Амалией. Они обиделись, что я всегда побеждаю. Артур на меня никогда не обижается. С ним хорошо дружить.
А что Ваня в Ладу влюбился безответно, так это немудрено. Лада красавица, на нее все парни заглядываются. Помню, как Вальдемар к моей сестре приезжал. Важный, деловой. Сидим за столом, он вдруг раскраснелся. Смотрит на сестру, шевелит губами. Слова застряли в горле и никак не могут выпрыгнуть. Я решила, что он ее имя от волнения забыл. Гертруда? Подсказываю. Он выдохнул, закивал. Умора.
Когда мама сказала, что Гертруда выходит замуж, я подумала: кто тот несчастный, что согласился взять в жены мою сестру. И приехал Вальдемар…
Это хорошо, что ты мне написал, Витя. Очень хорошо.
Пиши еще.
Клара
Виктор – Кларе
27 июля 1937
Дорогая Клара!
С чего ты решила, что я не пойму?
Должен тебя успокоить, повторения голодных лет не предвидится. Тогда индивидуальное хозяйство было, а сейчас колхозы, участников-саботажников наказали, власти не допустят, чтобы народ голодал. Мы идем к светлому будущему, фройляйн Клара.
В городе тоже очереди за продуктами, да ведь ничего, не пухнем.
Следишь ли ты за успехами наших спортсменов в Антверпене?[16]
Среди участников олимпиады – седьмая вода на киселе, внучатый племянник бабушки. Это бабушке в письме написала ее дальняя московская родственница. От нее же мы узнали, что спортсмены добирались на поезде через Польшу и через Германию. Вот так повезло! Доведется ли мне когда-нибудь побывать за границей? Для этого необходимо сделать что-то выдающееся. В спорте, науке или искусстве. Но что, если у меня ни к чему не обнаружится особых талантов? Да разве такое возможно, чтобы родиться совсем без талантов?
С уважением, Виктор
ДНЕВНИК ВИКТОРА
28 ИЮЛЯ 1937
Клара считает меня изнеженным. Ей представляется, что я оторван от жизни.
И как быстро она нашла себе нового друга.
И хорошо, что она уехала. Славно. Можно спокойно читать книги. Никто не отвлекает. Не жизнь, сказка!
Клара – Виктору
5 августа 1937
Эх, Витька!
В городе очереди, да очереди не то. Здесь людям есть нечего. Совсем. Понимаешь? Бабушка с дедом весь скот забили. Соседка на жалость давит, то и дело заходит спросить кусок. И не стыдно ей, к пожилым людям повадилась! А бабушка не может отказать.
Хорошо ты живешь, ничего не знаешь. Только газеты читаешь. Умоляем бабушку приехать в город. Она ни в какую. Говорит, если помрет, то в деревне. Глупое упрямство!
Писать совсем не хочется, нарисую тебе Черныша. Вдруг ты позабыл, как он выглядит.
Письмо допишу завтра.
ДНЕВНИК КЛАРЫ
5 АВГУСТА 1937
Не понять Витьке. Всё как тогда. Как в тот год, когда Людочка умерла.
Я захожу, а она лежит на полу, не шевелится. Я надеялась, что она притворилась. Мне бы так хотелось, чтобы она притворилась. Людочка такой актрисой была!
А я же к ней такая счастливая шла – съела на завтрак две картофелины и кусок хлеба, чаю несколько кружек выпила, и так хорошо на душе было от того, что желудок полный. Я позвала: “Люда, Людочка”.
Легла рядом, положила ее холодную ладошку в свою, так и лежала. Меня папа и нашел. Говорит, всех на уши подняли, столько часов я там пролежала. А мне казалось, только прилегла.
Людочка у меня ни разу ничего не попросила. Гордая, сильная. Не сказала, что еды у них ни крошки который день. Только когда на полу мертвую увидела, поняла, насколько она стала тощая, кожа да кости остались от моей Людочки.
Так глупо. Все это. Глупо! И всем плевать!
Клара – Виктору
6 августа 1937
Как я перепугалась сегодня, Витька!
Приходит Артур, в руках у него одеяло скомканное.
– Клара, скорее. Щенок…
У меня сердце ушло в пятки. Я же сразу подумала, что это Черныш.
Артур положил одеяло на кухонный стол. И я увидела щенка. Нет, не Черныш. Стыдно признаться, я обрадовалась.
Щенок был как-то странно изогнут, как будто изломан, не скулил, не кряхтел, тяжело дышал. Внутри меня что-то задрожало. Зашла бабушка Линда. Посмотрела на щенка, покачала головой.
“Мы ничем не сможем ему помочь”.
Я закричала: “Бабушка, бабушка, сделай что-нибудь! Он же умрет!”
“Сбегайте за дядей Геной, может, он не занят”.
Дядя Гена – деревенский врач, он и животных лечит, и людей.
Мы побежали к дому дяди Гены, а тетя Люба, его жена, сказала, что он у Шталей. Зря мы так далеко бежали, Штали живут по соседству.
Рванули обратно. У ворот нас остановил Аркадий Германович Шталь. “Что вам тут надо?” Артур опустил глаза. Аркадий Германович – деревенский староста, и все его боятся. Он большой, просто огромный. Голос у него гремит как гром.
Я набрала побольше воздуха и сказала: “Нам нужен дядя Гена! Только он может помочь”. Аркадий Германович нахмурился.
“Что такое?”
“Там щенок, его трактором задело”.
Аркадий Германович сплюнул.
“Щенок? – прогремел Шталь. – А ну пошли вон, щенки. У меня жена умирает, а вы мне о шавке”. Глаза его налились кровью, он сжал кулаки.
Артур дал деру. Трус! Даже не оглядывался, бегу ли я следом. Не
