Олеся переглянулась с одной из подружек. Но, может, это просто игра теней в плохо освещенном ресторанчике, тем более, что подружка тут же увлеклась своим молодым человеком, а Леся переключила все внимание на меня.
– Это твоя девушка была? – первым делом спросила она, когда я помог ей сесть.
– Кто? – сделал озадаченную мину, может, не очень искусно, потому что отлично понимал, о ком она спросила.
– Ну та, с которой ты сидел только что. Вы поссорились? Почему она ушла одна? Ой, я, наверное, не в свое дело вмешиваюсь, ты скажи, если что, я порой такие вопросы задаю…
– Это моя бывшая, случайно встретились, она тут со своим мужем или кем-то там еще, решили выпить вместе по старой памяти… – бессовестно соврал я, стараясь набить больше очков.
– Да? Она красивая, почему вы расстались?
– Ты намного красивее, – отвесил я очень топорный комплимент Лесе.
Но та тут же смутилась и слишком неестественно засмеялась: «Ой, да брось ты! Красавица… тоже мне…».
И выжидающе глянула на меня мельком, начав сосредоточенно складывать квадратики из салфетки.
Намек я понял, но продолжать комплименты не спешил:
– А это твои друзья?
– Ну так… – небрежно отозвалась Леся
– Тебе заказать что-нибудь выпить?
– Да, мохито здесь вкусный, – таким же небрежным тоном куда-то в сторону произнесла девушка.
Я сделал рукой знак официанту и заказал напиток.
Мой опыт общения с девушками – именно как с девушками, – был довольно скуден. Я не был слишком занудным, умел иногда шутить, наверное, но только не наедине и, тем более, не тогда, когда это было ухаживанием. Это свойство можно списать на недостаток практики, но еще отчасти всему виной были книги. Читать я любил и упивался прозой, как иные в моем возрасте вином. А в книгах, если и были какие-то отношения, то все они непременно были такими: долгие ухаживания, удачный момент, любовь до гроба. И никак иначе. В книгах главный персонаж был героем, преисполненным достоинств и всяких разных положительных качеств. Глядя же на себя, я таких качеств не находил и пытался их хотя бы сымитировать. А в итоге, как теперь понимаю, получался эдакий пецарь рычального образа, к которому и на сраной козе не подъедешь, и лучше ну его нафиг, зануда он какой-то медлительный.
Вчерашний опыт близкого общения с той девушкой, чьего имени я так и не узнал, перевернул мою персональную картину мира. Но только на время. Прошло несколько часов и вот он я, безвольный щенок, который не знает, что гавкнуть, и лишь может, оттопырив одно из двух повисших ушей, забавно вертеть мордочкой. И всю убогость себя и этого метода я отчетливо понимал именно в такие моменты, когда сидел за одним столом с Игорем и ему подобными, которым все это давалось легко и непринужденно. И девушки сами липли к ним.
Обо всем этом я думал, пока несли мохито, глядя куда-то за левое олесино плечо. О чем думала Олеся в это время – не представляю. Может быть про то, что я какой-то молчаливый имбецил, а может про то, что она мне не нравится, и ей стоит поскорее вернуться назад.
Ох, видела бы меня сейчас Ира, посмеялась бы, наверное. Что же делать? Наверное, в первую очередь нужно понять, что Олеся просто девушка, не богиня или принцесса, уход которой разрушит всю твою жизнь и тебе, на самом деле, на нее в конечном итоге в некоторой степени наплевать. Понравлюсь ли я ей при более тесном общении или не понравлюсь – дело десятое.
Спасение пришло, откуда не ждали.
Один из друзей Олеси подошел на нетвердых ногах к нам и, протянув руку, вторую положив мне на плечо, вероятно, чтоб опереться и не упасть после выпитого, сказал:
– Дарова! Мы тута на морько собрались, айда с нами?
Только индийские боги знают, сколько мне стоило не посмотреть в это время на Олесю. Потому что я точно знаю, что этот взгляд был бы воспринят именно как вопрос: одобряет ли она такую затею? Не против ли она. Но я не могу с ней советоваться, потому что решаю я!
– А давай; щас, только если у Леськи нога получше стала. Лесь?
Теперь я почувствовал себя хозяином положения. Мужиком, который решает. И Лесе ничего не оставалось делать, кроме как согласиться с моим решением. А нога? Что нога? Мы ж с вами отлично понимаем, что с ногой было все в порядке. Но это не помешало мне приобнять Олесю за талию, как бы поддерживая ее, во избежание рецидивов с нижними конечностями.
Мохито, так же как и мой «ром-кола» нам завернули «to take», с собой, то есть, в пластиковую тару. И мы почапали по ночной Main Street Гоа.
Алкоголь, захвативший мою бедовую голову прежде, начал отступать еще во время общения с Ирой. Теперь же я был трезв, как никто другой. От остальной компашки старался держать нас с Лесей особняком. Новые друзья новыми друзьями, но я здесь и сейчас не ради них. Но когда Леся решила этому сопротивляться и заговорила с одной из подружек, шедших впереди, а та ответила «Ничего не слышу, подойди ближе!», решил: пусть идет, а я останусь прикрывать тылы, идти сзади. И вообще, да ну это все лесом! Буду еще пытаться удержать девушку, которая клеилась ко мне совсем недавно? Может, не самое умное решение, но когда я поступал разумно?
Я подотстал от остальных, достал из заветного кармана фляжку с ром-колой и, поцеживая мелкими глотками напиток, воззрился на звезды, стараясь на ходу не запнуться о мелкий сор, валявшийся то тут, то там на дорожке к морю. Если честно, сейчас все мысли моего разумного сознания захватила не Леся; ей досталась лишь нижняя, не самая плохая, конечно, часть моего туловища. Голова же моя была занята Ирой. Эта девчонка, как и многое другое недоступное, манила меня. Я перематывал в памяти каждую строчку нашего разговора. Вспоминал ее, теперь казавшуюся милой, улыбку. Ощущал на руке мимолетное прикосновение ее пальчиков, прикосновение той секунды, когда она останавливала мой дурной и абсолютно бессмысленный диалог.
Краем глаза я заметил, как парень той девушки, с которой решила поговорить Леся, обнял «мою суженую» за талию, а та, в свою очередь (Леся, не талия, хотя талия тоже часть Леси), не отстранилась, а наоборот, как будто прильнула к нему. Наплевать на это. Ира!
Я зачем-то переложил свой легендарный Зиппарь (знакомьтесь, новая-старая фишка моих главных героев – зажигалка Zippo) в нагрудный карман рубашки и, хлебнув еще ром-колы, пошел дальше, все так же пялясь на небо.
Леся ушла? Ее дело, я ее не держу. Не хватало мне только жарких споров за боги знает кого на индийских берегах. А вот на море ночью я поглазел бы. За тем и топаю покамест вместе с ними.
Ближе к побережью догнал свою временную компанию и шел дальше наравне, но чуть поодаль, благо расширившаяся тропа позволяла.
Через темноту, освещаемую лишь боги пойми чем – звездами, наверное, ведь ни одной лампочки не горело в окрестных километрах, я почувствовал пару раз чей-то взгляд. Может, Леся, подумал я с ленцой. А может, и нет. Шум накатывающих на берег валов моря уже захватил меня и манил к себе. Звал. Пленил слух и разум. Громкий вздох и затем космический, потусторонний шум, когда вода, просеиваясь через песок, возвращается назад. И тут же снова вздох, еще более громкий и более затяжной шорох воды о частицы измельченной до состояния порошка горной породы.
Когда мы вышли на пляж, прямо на пути к морю у нас оказались какие-то непонятные мешки. Темные, кажется, матерчатые. Кто-то из девчонок хотел пнуть один такой мешок забавы ради, но я вовремя остановил ее, догадавшись об истинной их сути. И правда, секундой позже край мешка отогнулся, и из-под холщового полога на нас воззрись чьи-то глаза, выделяющиеся белизной белков на фоне темного лица и мрака окружающей ночи. Ведь это были не мешки, а люди, с головы до ног закутавшиеся в одеяла и вкушавшие свой
