к Генеральному прокурору СССР с просьбой оказать местным работникам прокуратуры помощь в установлении убийцы. В этой помощи они действительно нуждались, так как провели уже все запланированные следственные действия, но безрезультатно.
Следствие было возобновлено. И вот передо мной встал все тот же вопрос: кто убил Тамару? Ее муж или исчезнувшие Эдик и Павлик?
Из анализа всех обстоятельств убийства у меня складывалось твердое убеждение, что Лагун не причастен к смерти жены. Об этом говорило, в частности, неестественное нагромождение улик против него, оставленных на месте преступления. Но иметь беспристрастное убеждение неплохо, однако необходимо еще подкрепить его конкретными доказательствами, а таких доказательств, к сожалению, не было. Подробный анализ материалов дела убеждал в том, что наиболее вероятная версия по делу — это версия об убийстве Тамары Лагун двумя исчезнувшими парнями. Правда, оставались неясными мотивы преступления.
Проверка этой версии требовала во что бы то ни стало разыскать Эдика и Павлика. Важно было установить действительно ли они скрылись или их нет в живых. Не исключено, что они могли быть убиты теми же лицами, которые смертельно ранили Тамару Лагун. В последнем случае требовалось разыскать трупы Эдика и Павлика и выяснить, не связано ли их убийство с убийством Тамары, а также кто совершил эти преступления. Если же парни живы, то их внезапное исчезновение является серьезной уликой против них.
Путем тщательных допросов родственников убитой и других свидетелей в первую очередь были установлены приметы Эдика и Павлика, составлен их словесный портрет. Собранные данные легли в основу информации, переданной органам милиции всех республик, краев, областей, городов и районов. Ограничивать поиски только пределами Ростовской области было бы ошибкой, так как не исключалось, что парни умышленно давали неправильные сведения о месте своего постоянного жительства. Это предположение вытекало, в частности, из показаний одного свидетеля, которому разыскиваемые не смогли ответить на вопрос, касающийся города Новочеркасска, расположенного близко от Ростова.
Естественно, что такая огромная работа требовала привлечения широких масс общественности, а за ней дело не стало. Члены различных общественных организаций беседовали с работниками местных школ, профессионально-технических училищ, спортивных секций и клубов, с сельскими активистами, членами правлений колхозов и совхозов, с работниками отделов кадров предприятий, комендантами общежитий и т. д.
Вскоре с мест стали поступать различные по содержанию и значимости сообщения.
В. Я. Русаков, проживающий в Калининской области, написал, что знает Павлика и Эдика, с которыми встречался в Грузии. Прокурор Хотенского района Сумской области сообщал, что за ограбление буфета был задержан некий Русин, возраст и приметы которого совпадали с данными словесного портрета разыскиваемого Павлика. Проверка дала отрицательные результаты. Из Курской области поступило такое сообщение: «Задержан за ограбление парень без определенных занятий. Назвался Свиридовым Иваном Васильевичем. Некоторое время жил в Грузии и работал в хозяйстве частных лиц. Свиридов имеет сходство со словесным портретом Павлика, в связи с этим он допрашивался в следственном изоляторе. Есть основания полагать, что он причастен к убийству Т. Лагун. При допросе о его работе в Грузии заволновался, несколько раз пил воду».
Приходили даже такие сообщения: «Командируйте следователя, убийцы Тамары Лагун обнаружены». Каждое из них было заманчивым, но проверять их надо было очень осторожно: с одной стороны, можно было спугнуть настоящих преступников, с другой — скомпрометировать невинных людей.
Несмотря на множество сообщений, Эдика и Павлика найти по ним не удалось.
Изучение розыскных дел о лицах, пропавших без вести, также не дало положительных результатов, но зато стало ясно, что родители Павлика и Эдика их не ищут, следовательно, они живы. Вместе с тем было очевидно, что если разыскиваемые живы, то, не зная их фамилий, искать их по всему Советскому Союзу по одним лишь именам почти бесполезно. К тому же не было уверенности в том, что они правильно назвали свои имена.
Была предпринята попытка с помощью художников создать портреты парней на основании их словесного описания. Результаты оказались неутешительными: художники изобразили обоих очень похожими друг на друга. Возможно, причина была в неточности некоторых данных словесных портретов. Я воздержался от рассылки фотографий, так как они могли только дезориентировать розыскные органы.
Единственной «визитной карточкой» исчезнувших Эдика и Павлика были оставленные ими вещи, поэтому они исследовались самым тщательным образом. На рубашках фабричные марки стерлись, но криминалисты все же определили, что одна рубашка была сшита в Казани. Восстановили также неразборчивые клейма на алюминиевых чайных ложках. Эти клейма представляли собой четыре буквы — «КЛПЗ». В ассортиментном отделе Министерства торговли РСФСР и в других учреждениях завод, изготовлявший ложки с таким клеймом, зарегистрирован не был. Один из экспертов-товароведов Министерства торговли РСФСР высказал предположение, что эти ложки могли быть изготовлены в Казани. На посланный в Казань запрос ответили, что чайные ложки с таким клеймом изготовляет Казанский листопрокатный завод.
В Казань вел и еще один след, казавшийся поначалу несущественным. Многие слова Эдик и Павлик произносили на особый манер — добавляя к ним частицу «та», например: колхоз-та, пароход-та. Потребовалось выяснить, в каком месте Советского Союза можно услышать подобный говор. В Научно-исследовательском институте языкознания Академии наук СССР охотно пошли мне навстречу, показали карту распространения частицы «та» в СССР и объяснили, что такое произношение типично, в частности, для коренных жителей Татарии.
«Куда же ехать? — думал я. — В Ростов или Казань?» Выбор пал на Казань.
Все вещи преступников, вплоть до крошек и пыли, обнаруженных в карманах, там были вновь изучены экспертами. В результате проведения семи различных экспертиз удалось выяснить, что вельветовая куртка сшита на Казанской швейной фабрике № 5, куртка от мужского лыжного спортивного костюма — на швейной фабрике Татсовета «Динамо», одна рубашка тоже пошита в Казани, на швейной фабрике № 1.
Алюминиевых чайных ложек Казанский листопрокатный завод изготовил более двенадцати миллионов штук. Химическое исследование определило, что сплав металла, из которого изготовлены ложки, относится к группе «А-1-М». Из этой группы делали ложки только с мая 1958 по январь 1960 года. Данный результат имел большое значение: теперь нужно было проанализировать сведения о том, куда поступили в продажу не двенадцать миллионов ложек, а только два миллиона.
Черная трикотажная рубашка с начесом и тенниска кремового цвета, согласно заключению товароведческой экспертизы, были импортными, причем удалось установить, что в порядке торговых соглашений эти вещи в Советский Союз не поступали. Остальные вещи: майка, хозяйственная сумка «авоська» и мужская трикотажная сорочка — поступали для реализации в торгующие организации Татарской АССР и, естественно, могли быть приобретены в местных магазинах.
Ни такие куртки, ни рубашки, ни ложки в Ростовскую область
