с представителями царской ветви. На свадьбе же 1547 г. своего внука Ивана IV она уже предстала в другом качестве. «Поучаствовав» через дочь-царицу Елену своей генетикой в родословии царственных Рюриковичей, Анна Стефановна подняла свой статус до первой (кровной) группы. Это и зафиксировал свадебный документ февраля 1547 года.
Безусловно, такая трансформация должна была происходить с царской тёщей каждого царя. После рождения первенца у её дочери-царицы, царская тёща становилась родной бабкой царевен и царевичей, в которых уже текла её кровь. Отныне, на любых свадьбах братьев царя (своего зятя), крестинах своих внучек и внуков (например, у внучки, царевны Анны Иоановны, 1549 г.р.), свадьбах внучат (например, царевича Ивана Ивановича в 1572 г.), тёща – Ульяна, ставшая бабкой, должна была присутствовать за главным крестильным, или свадебным столом «сидячих боярынь». Это подтверждает своим примером бабка Ивана Грозного, и, конечно же, логика следования традициям. С связи с этим и возникает вопрос отсутствия Ульяны, жены Романа Юрьевича, в документах подобного рода.
Возвращаясь к предлагаемому делению за столом «сидячих боярынь», проанализируем состав персон из второй группы. В неё, сообразно с чином своих мужей, входили жёны родственников (свойственников) жениха. За «столом сидячих боярынь» свадьбы 1526 г., в начале этой второй группы записана «Княгиня Марья княж Семёнова Холмского Орина».
Великий князь Иван III в 1500 году выдал за князя Василия Даниловича Холмского свою дочь Софью Ивановну, родную сестру Василия III, «сделав» Василия Даниловича своим зятем. Родной брат Василия Даниловича, Семён Данилович Холмский (прозвище Мынында, Рюрикович, потомок князей Тверских) был женат на Марии. Именно эта Мария, из неизвестного рода, и записана второй, по общему счету, персоной стола «сидячих боярынь» 1526 года. Она является женой князя Семёна Холмского, родного брата Василия Даниловича Холмского, зятя Ивана III.
«Пустующая» третья группа, в 1526 г. должна была состоять из жен близких родственников невесты. Она наверняка включила бы в себя отсутствующую тогда мать невесты, Елены Глинской, тёщу Василия III, Анну Стефановну Глинскую (Якшич). Представителей третьей группы на свадьбе не было может потому, что они родом из Сербии.
Во вторую группу вошли жены, чьи мужья были из рода Захарьиных-Кошкиных, родственного жениху. Все Захарьины родственники великокняжеской ветви Рюриковичей. Известная в историографии великая княгиня Мария Ярославна13 (правнучка Фёдора Кошки) была женой Василия II Тёмного и матерью Ивана III.
Во вторую группу вошла Орина, вдова боярина Юрия Захарьевича Кошкина, умершего в 1504 году. За ней шла Анна, жена здравствующего на то время боярина Петра Яковлевича Яковля, племянника умершего Юрия Захарьевича. Завершала вторую группу и весь список, жена Михаила Юрьевича Кошкина, тоже Орина.
Других персон за этот стол не приглашали. Так, не вызвавшее возражений в историографии, мнение авторитетного специалиста Н.Н. Селифонтова14 о присутствии за столом «сидячих боярынь» жён знатнейших бояр, которые по его заключению пользовались «особым царским расположением», не нашло подтверждения в исследуемых документах.
В то же время, при рассмотрении конкретных чиновных свадебных списков бракосочетания русских царей XVI в. обнаруживается ряд исключений из принятых местнических порядков. Так, во время свадьбы Ивана Грозного и Анастасии Романовой, которая состоялась 3 февраля 1547 года, в соответствии с ними царская тёща Ульяна, мать Анастасии и жена Романа Юрьевича Захарьина, должна была оказаться за столом «сидячих боярынь», поскольку относилась одновременно ко второй и третьей указанным выше группам: она была женой (вдовой) Романа Юрьевича – родственника жениха (Ивана IV) и матерью невесты. Поэтому её место было за столом «сидячих боярынь. К группе жен родственников со стороны жениха она относилась поскольку все Захарьины-Кошкины (Роман Юрьевич в том числе) являлись кровными родственниками по женской линии великих князей: Ивана III, его сына Василия III и его внука Ивана IV Грозного. Молодожёны Иван IV и Анастасия Захарьина тоже являются дальними родственниками.
В статье «Геналогические связи Романовых до начала XVII в. и их значение в истории рода» Е.В. Пчелов пишет: «Уже дочь Фёдора Кошки – Анна Фёдоровна в 1390 г. была выдана замуж за удельного микулинского князя Фёдора Михайловича – младшего сына тверского князя Михаила Александровича, соперника Дмитрия Донского в борьбе за великое княжение Владимирское. А на внучке Фёдора Кошки, Марии Фёдоровне Голтяевой, в 1407 г. женился один из сыновей серпуховского и боровского князя Владимира Андреевича – Ярослав-Афанасий Владимирович, князь Малоярославецкий. Серпуховская династия была младшей ветвью Московского княжеского Дома, а Владимир Андреевич, как известно, приходился двоюродным братом Дмитрию Донскому. От брака с внучкой Фёдора Кошки Ярослав Владимирович имел дочь Марию, которая в 1433 г. была выдана замуж за юного московского князя Василия II Васильевича, внука Дмитрия Донского, будущего Василия Тёмного. Следовательно, все потомки Василия II – т. е. вся московская династия, начиная с Ивана III, являлась одновременно и потомством Фёдора
Кошки. Иван III приходился Фёдору Кошке праправнуком по линии матери. Поэтому брак Ивана Грозного и Анастасии Романовны был браком между тёткой и её пятиюродным племянником, т. е. браком в 11-й степени родства. Конечно, это родство было отдаленным, но оно показывает генеалогическую близость Кошкиных к московским Рюриковичам.
1526 год. Свадьба родителей Ивана Грозного15
Никогда не выяснялось, почему на этой свадьбе отсутствовал младший брат М.Ю. Захарьина, Роман Юрьевич, с женой Ульяной. Второму воеводе Нижнего Новгорода16 (последняя документально подтверждённая должность Романа Юрьевича Захарьина 1537 г.) Роману, в 1526 г. около тридцати лет. Поскольку приглашение на царскую свадьбу было сродни приказу, за невыполнение которого могла последовать и опала, семейная пара Романа и Ульяны не прийти не могла. Сказаться одновременно больными с риском попасть в немилость? А что, если всё это произошло из-за их невысокого родового статуса? Эту пару поэтому и не показывали. Роман, четвёртый сын отца Юрия. По законам местничества он приравнивался честью только к своему племяннику, первенцу старшего брата17. С этим можно было бы поспорить, но всё повторилось на свадьбе 1533 г. младшего брата Василия III, князя Андрея Ивановича Старицкого. За столом «сидячих боярынь» как всегда присутствовала вдова Юрия Захарьевича, Орина (мать Романа Юрьевича). Был приглашен старший брат Романа, боярин Михаил Юрьевич Захарьин. За пределами стола «сидячих боярынь» и бояр, сидящих напротив них (там и было место М.Ю. Захарьина) всё подчинялось законам местничества. Так повторно, из-за, якобы отсутствия, в очередной раз не показаны свадебные места семейной пары Ульяны и Романа. Опять скрыто происхождение той, которая в 1547 г. сразу предстала царской тёщей. Предстала не за свадебным столом, а в спальне молодожёнов. За свадебный стол Ульяну, дожившую до восьмидесяти лет (она указана в завещании Ивана Грозного), зять, имевший семь жён, так ни разу и не посадил. Многочисленные вкрапления
