белёсыми ресницами, и Федькиной щеке стало щекотно. Федька хихикнул и поморщился.
Мордочка Латошки тоже растянулась в забавной и очень добродушной улыбке.
– Будесь моим другом? А то со мной тут никто друзить не хочет!
«Нет, не опасный. Смешной!» – облегчённо выдохнул Федька.
– Буду, буду!
На самом деле Федька тоже не мог похвастаться друзьями. Его в школе боялись – это правда. Но дружить пока никто не предлагал.
– Эй, ты! Как тебя? Латошка! Поможешь отсюда выбраться?
– А сьто дась? – Латошка хитро сощурил глазки.
– Ну даёт! А ещё другом назвался! Человек тут, можно сказать, погибает! А ты! Не стыдно?
– Не-а! – пожало плечами существо.
– Ну, что же я тебе могу дать? Конфета! – вспомнил вдруг Федька. – Конфету дам! Вку-усную! Хочешь?
– Канфетьку? – оживился Латошка. – Хосю!
– У меня в правом кармане. Бери – она твоя!
Латошка вытянул длинную шею и аккуратно вытащил губами из Федькиного кармана блестящую конфету.
– О! Конфетька! – радостно зашуршал он фантиком. – Зди тут! Я – мигом!
Развернувшись, он быстро поскакал по кочкам. И вскоре его зелёненькое тельце исчезло в густых кустах.
«Блин, ну вот! Ушёл! А как же я?» – Федька совсем пал духом.
Он чувствовал, что руки потихоньку затягивает в себя болотная жижа. Подбородок всё плотнее прижимало к кочке. От безысходности из его глаз потекли тёплые солёные слёзы. Очертания кочек и кустов стали мутными и немного смазанными, как в опции смешных фото на смартфоне. Федька закрыл глаза и захлюпал носом. С закрытыми глазами лежать было не так страшно.
Неизвестно, сколько прошло времени. Федьке показалось, что много. Он уже совсем было отчаялся, как вдруг лес наполнился странными ритмичными звуками. Как будто кто-то пел тихий многоголосый марш. Вскоре Федька почувствовал, что под его животом зашевелился мох. В бок упёрлось что-то твёрдое.
Глава 15. Не в росте дело
Федька, как смог, вытер лицо о кочку и проморгался. Изображение постепенно становилось резче. Зелёное пятно на соседней кочке приобрело знакомые очертания.
– Латошка! Уфф! Ты вернулся! – обрадовался Федька невиданному доселе существу, как старому другу.
Латошка утвердительно кивнул, кругленькая мордочка расплылась в улыбке:
– Ага! И помось привел! Вон, смотри! – Он показал пальчиком на кочку, на которой лежала Федькина голова.
Федька скосил глаза. Прямо перед ним сидел и внимательно рассматривал его, перебирая лапками, рыжий муравей. На его голове была чёрная фуражка со сверкающей кокардой, а на плечах – что-то вроде погон с золотой опушкой.
– Муравей? Да что он может?! Он же насекомое и маленький такой! – огорчился Федька. – Эх, сидеть мне тут вечно! Эх, ты! А я тебе конфету последнюю отдал! Ещё бы комара привёл или блох позвал! А-а-а!
Он в бессилии уронил голову обратно на мягкую кочку. Пение стало громче. В лапках рыжего муравья вдруг появилась ёлочная иголка, которой он ловко размахивал, словно дирижёрской палочкой, прямо перед Федькиным хлюпающим носом.
И Федька вдруг совершенно чётко услышал слова марша:
Нашей армии умелой
По плечу любое дело,
Громче бейте в барабаны —
Не оставим вас в беде!
Хоть трудяжки-муравьишки
Меньше семечки от шишки –
Нас в лесу сто сорок тысяч.
Мы везде, везде, везде!
Под ладонями и коленками Федьки тоже началось активное движение. Он присмотрелся – мох вокруг стал буро-рыжим. Каждый муравей что-то тащил на своей упругой спинке – кто травинку, кто жёлудь. А целая стайка дружно катила к Федькиному завязшему в болоте телу большую шишку! Она была раз в тридцать больше, чем сами муравьи.
«Ничего себе! – поразился Федька. – Оказывается, и такие малыши многое могут!»
Работа тем временем продолжалась:
Мы подкатим под мальчишку
Девятьсот шестнадцать шишек,
Триста семьдесят травинок,
Восемь сотен желудей!
Рассчитались на десятки,
Протянули дёрн под пятки!
Под ладошки сыплем крошки
И труху трухлявых пней!
Вязкая жижа, в которой завязли Федькины конечности, наполнялась шишками и веточками, крепчая, постепенно ослабляя хватку. Федька изо всех сил оттолкнулся руками и ногами от ставшего упругим болота и… Вот она – свобода! Он радостно затряс затёкшими ладонями. Латошка, который всё это время с любопытством наблюдал за его спасением, восторженно захлопал своими несуразными крылышками и расплылся в улыбке:
– Ну, сто я говорил! Муравьи – они всё могут!
Муравьиная армия тем временем уже выстроилась в чёткие колонны и под руководством своего рыжего генерала, который всё еще дирижировал на кочке, начала организованно отходить обратно в лес, унося на себе непригодившиеся веточки и иголки.
Ритмичный напев становился тише и тише:
В деле трудновыполнимом
Помогла нам дисциплина!
Вот и вынули мальчишку —
Мы достигли своей цели!
Когда последняя колонна покинула болотце, муравьиный генерал вежливо раскланялся с Латошкой и торжественно удалился, высоко поднимая лапы, как на параде.
– Ух ты! Весь промок! Как бы не заболеть!
Федька вытер руки о ближайшую кочку. Его одежда была совсем сырая.
– Не, не бойся! Сесяс высусим!
Латошка шумно вдохнул, вытянул губы в трубочку, и струя горячего воздуха почти мгновенно высушила Федькину одежду. Как будто у Латошки внутри был встроен мощный фен.
– Ух ты! Ну ты даёшь! Здорово! – Федька с удивлением ощупал ещё тёплую рубашку.
– Да чего там! Мы зе друзья! – застеснялся вдруг Латошка.
– Слушай, а это всё они за одну конфетку организовали? Ну, муравьи. – Федька отряхнул прилипшую к штанам засохшую грязь.
Латошка виновато захлопал пушистыми ресницами и съёжился:
– Конфетьку… Не, не за неё. – Он жалобно посмотрел на Федьку: – Не мог я конфетьку отдать… Я её съел… Я им просто сказал, что твоя бабуська – Баба-яга.
– Чего-чего? Слышь, ты! Моя бабушка никакая не Яга! Она – хорошая! – сжал кулаки Федька.
– А наса Баба-яга – вредная! Она тут в волсебном лесу САМАЯ ГЛАВНАЯ! И у неё сегодня день рождения! Поэтому сегодня у нее «день доброты». Всех будет пирогами кормить. Мнямм-мнямм! – погладил себя по жёлтенькому животику Латошка.
– Что за бред! Это же сказки! Мы живём в двадцать первом веке! Никаких Баб-яг и волшебства не существует! Я из города – я знаю. И как это Баба-яга может быть самой главной? Она же вымысел! – закипятился было Федька, но, посмотрев на Латошку, который сидел в двух шагах и лизал что-то у себя под зелёным крылышком длиннющим фиолетовым языком, от которого ещё
