— Я хочу показать вам наше хозяйство, пока не стемнеет.
— Вы не голодны, миссис Фремонт? — спросила Сара.
— Я так наелась, что вот-вот лопну.
— А удобно ли вам в комнате?
— Как нельзя лучше, миссис Бен Канаан.
— Ну, тогда идите. Только ненадолго, ужин будет готов к приезду Иорданы.
Сара и Барак посмотрели вслед молодым людям, затем друг на друга.
— Красивая женщина. Но подходит ли она нашему Ари?
— Ты еще, чего доброго, вздумаешь устроить сватовство? — сказал Барак.
— Ничего ты не понимаешь, Барак. Если бы ты видел, какими глазами он на нее смотрит. Неужели ты собственного сына до сих пор не знаешь? Впрочем, он ужасно устал.
Ари и Китти прошли по огороду к невысокой изгороди. Ари молча смотрел на поля мошава. От вертящихся разбрызгивателей тянуло прохладной сыростью, вечерний ветерок слегка колыхал листву, пахли розы. Китти смотрела на Ари, а он стоял, не отрывая глаз от полей. Впервые с тех пор, как она его увидела, Ари был спокоен. Наверное, ему редко выпадают такие минуты, подумала Китти.
— Далеко до вашей Индианы, — сказал Ари.
— Грех вам жаловаться.
— Ну, вам не пришлось строить Индиану на болоте.
Ари хотел объяснить Китти, как тоскует по дому, как мечтает вернуться к своим полям. Ему хотелось рассказать ей, что значит для его народа обладать этой землей.
Китти стояла, прислонившись к изгороди, и любовалась окружавшей ее красотой, гордостью Яд-Эля. Ари едва удержался, чтобы не обнять ее. Они повернули назад, прошли вдоль изгороди до хозяйственных построек, где их встретило кудахтанье кур и шипенье гусей. Ари открыл дверь птичника и увидел, что верхняя перекладина сломана.
— Надо бы поправить, — сказал он. — Многое здесь пора поправить, но я и Иордана совсем не бываем дома. Отец пропадает на совещаниях, и я боюсь, что работы в хозяйстве Бен Канаанов падают на плечи соседей. Но когда-нибудь мы все вернемся, и тогда вы увидите, что такое хозяйство.
Они остановились у свинарника, где свинья нежилась в луже, а дюжина жадных поросят толкалась около нее.
— Зебры, — бросил Ари.
— Не будь я специалистом по зебрам, я поклялась бы, что это свиньи, — ответила Китти.
— Ш-ш-ш… не дай Бог, услышит кто-нибудь из работников национального фонда. Видите ли, мы не должны выращивать… э… зебр на землях Еврейского национального фонда. В Ган-Дафне дети зовут их пеликанами. В кибуцах относятся к этому более прозаически и зовут их товарищами.
Они миновали хозяйственные постройки, навес, под которым стояли машины, и подошли к полю.
— Отсюда видна Ган-Дафна. — Ари показал рукой вверх.
— Вон те белые домики?
— Нет, то — арабская деревня Абу-Йеша. Глядите чуточку правее и дальше в гору, где деревья на плато.
— О, вижу, теперь вижу! Господи, да ведь она витает в облаках. А что за строение позади нее на самой верхушке?
— Это Форт-Эстер, британская пограничная крепость. Пойдем дальше, я покажу кое-что еще.
Они зашагали по полям. Солнце уже садилось и бросало на горы странный, неверный свет. Они дошли до перелеска на краю поля, где река впадала в озеро.
— В Америке негры поют про эту реку очень мелодичные религиозные песни.
— Неужели Иордан?
— Он и есть.
Ари близко подошел к Китти, и они пристально посмотрели друг на друга.
— Нравится? А мои родители вам понравились?
Китти кивнула. Она ждала, что Ари ее обнимет. Он коснулся ее плеч.
— Ари! Ари! — закричал кто-то во весь голос.
Ари резко повернулся. Прямо на них в лучах заходящего солнца несся всадник. Они увидели тоненькую девичью фигурку и огненные волосы.
— Иордана!
Девушка резко осадила жеребца, радостно вскрикнула и спрыгнула прямо в объятия брата, да так, что оба упали на землю. Она уселась на него верхом и покрыла его лицо поцелуями.
— Ну, будет, будет! — запротестовал Ари.
— Сейчас насмерть зацелую!
Иордана принялась щекотать его и не унялась, пока гигант не положил ее на обе лопатки. Китти смотрела на них и смеялась. Вдруг Иордана заметила, что они не одни, и ее лицо застыло. Ари смущенно улыбнулся и помог сестре встать на ноги.
— Это моя свихнувшаяся сестра. Боюсь, что она меня перепутала с Давидом Бен Ами.
— Здравствуйте, Иордана, — сказала Китти. — Мне кажется, что мы знакомы сто лет. Давид столько о вас рассказывал.
Китти протянула ей руку.
— Вы, верно, Кэтрин Фремонт? Я тоже о вас много слышала.
Рукопожатие было довольно холодным, и это удивило Китти. Иордана подошла к коню, подняла поводья и повела его к дому. Ари и Китти пошли за ней.
— Ты видел Давида? — спросила Иордана через плечо.
— Он остался в Иерусалиме на несколько дней и просил передать, что позвонит сегодня ночью, а к концу недели и сам приедет, если только ты не поедешь в Иерусалим.
— Мне нельзя. К нам привезли новичков.
Ари подмигнул Китти.
— Ах да, — сказал он как бы между прочим. — Я встречался в Тель-Авиве с Авиданом. Он что-то говорил о том, что… о чем же он говорил? Вот память! А, вспомнил. Он говорил, что собирается откомандировать Давида в Эйн-Ор в распоряжение Галилейской бригады.
Иордана быстро обернулась и посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Ари, неужели это правда? — сказала она наконец. — Ты меня не обманываешь?
— Вот глупышка!
— Какой же ты противный! Почему сразу не сказал?
— Откуда мне знать, что это так важно?
Иордана чуть снова не набросилась на брата, но ее удержало присутствие Китти.
— Боже, как я счастлива! — только и сказала она.
Китти заставили поесть еще раз. Понимая, что отказ могут неправильно понять, она не посмела спорить и храбро села за стол со всеми. Когда с ужином покончили, Сара вынесла во двор несколько столов с угощением для гостей.
В этот вечер к Бен Канаанам явился почти весь Яд-Эль — поздороваться с Ари, а заодно посмотреть на американку. Гости тихо, но возбужденно обменивались мнениями на иврите. Они очень старались выразить Китти самые добрые чувства. Ари не отходил от нее ни на шаг, стараясь уберечь гостью от расспросов, но вскоре, к своему удивлению, заметил, что Китти прекрасно справляется сама.
Лишь Иордана вела себя отчужденно и не скрывала неприязни к Китти, и та знала почему. Китти легко читала мысли девушки: «Что ты за человек, что тебе нужно от моего брата?»
И верно: именно так думала Иордана, глядя, как Китти, похожая на бесполезных белоручек, жен английских офицеров, проводящих дни за чаем и сплетнями в отеле «Царь Давид», очаровывает любопытных крестьян Яд-Эля.
