Крэгги… Пустишь новенького?
Я усмехнулся:
― А то… Валяй.
Разорвав рубашку и бормоча заклинания, он сначала вырезал ножом что-то на моей груди, а потом всадил лезвие себе в сердце, рухнув на пол. Я же, прислушиваясь к шёпоту Лиса:
― Держись, друг, ― и удивляясь отсутствию боли, мысленно горланил неприличную песенку, которая так нравилась Расу.
В груди снова родился чужой огонь, и пришлось сделать вид, что рад этому, чувствуя, как он весело кружится внутри:
― Слушайся Хаке, Крэг, и всё будет хорошо, повторяй…― я покорно выполнил приказ, наблюдая, как медленно встают погибшие друзья, глядя сквозь меня пустыми глазами на бесконечные пески, сменившие тюремные стены.
Мы прошли совсем немного, и за первым же барханом увидели Селима, несущего на руках изломанное, истекавшее кровью тело Сана. Его голова беспомощно свешивалась вниз, а короткие светлые волосы трепал жаркий ветер.
Враг внутри заворчал:
― Поторопись, Крэг, мальчишка не должен сдохнуть, пока обряд не закончен!
Крикнул друзьям:
― Далеко собрались, ребята?
Селим остановился, и, подойдя к нему, я принял драгоценную ношу из его рук, опустив Сана на землю. Сзади что-то упало; видимо, это тела погибших друзей опустились на горячий песок пустыни.
― Бери свой любимый меч, Крэг, Хаке специально припас его для тебя. Осталось совсем немного ― отруби своему другу голову и повтори слова заклинания…
Не поднимая взгляд на замершего Селима, вынул меч, осторожно коснувшись им шеи Сана. Он поднял веки ― в серых глазах, засветилась радость узнавания. Кивнул и, обернувшись назад, не слушая суетившегося Хаке, посмотрел на Раса. Песчинки уже плясали на его чёрной косе, а какой-то храбрый жучок смело забрался на неё, смешно подскакивая.
Лезвием стряхнул его прочь, тихо выдохнув:
― Убери лапы от моего друга, тварь…
Хаке внутри заёрзал:
― Что ты там бормочешь, идиот! Живо читай заклинание, и пусть его голова навсегда останется в пустыне…
Послушно вернул меч к шее Сана и, усмехнувшись, вдруг заорал:
― Я же сказал тебе, убери лапы от моего друга, Тварь! ― и взмахом меча рассёк жука на части, после чего громко произнёс то самое заклинание из тетради, что старательно выучил наизусть.
Конечно, с таким — то слабым знанием русского языка сказать, что я «всё там понял» ― было бы неправильно, но суть ухватил. Заклинание было явно написано на особом наречии его народа, которое Сан называл странным словом «сакральное» и при этом почему-то очень краснел. А мне оно понравилось ― краткое, ёмкое и по существу ― кажется, оно посылало врага куда-то очень далеко. Тут я не совсем разобрался, потому что Сан категорически отказывался объяснять значение этих слов…
Конечно, риск был, но это всё, что я мог сделать в той страшной ситуации ― раз напарник сказал, что ему «это» всегда помогало, то почему и нет… Запасной вариант был прост ― мой меч разил без промаха, и впервые пришлось бы использовать его против самого себя…
К счастью, такая жертва не понадобилось, заклинание из тетради сработало превосходно: тварь внутри заткнулась, и Лис начал с ней разбираться на раз-два, как он любил повторять. Сан, правда, исчез, но тут же снова появился уже в плаще и с посохом Повелителя.
Он сильно ударил своей так полюбившийся ему в Мёртвом городе «палкой» по песку и что-то произнёс. Показалось, его голос слегка изменился, а когда он откинул капюшон, стало понятно, что это был незнакомый паренёк, видимо, тот самый Ксандр. Эффект получился потрясающий ― борьба внутри меня прекратилась, и дух Лиса вернулся в своё тело, но вместе с ним на свободу выбрался и подозрительный тёмный сгусток…
Бросившийся на него с криком Селим закрыл эту тварь собой, упав без движения и снова став собакой. Хлоя тут же начала над ним причитать, а я подал руку открывшему глаза Расу:
― Хватить дрыхнуть, Избранный. Командир, наверное, уже с ума сходит, забираем «своих» и домой…
Он прижал меня так крепко, что я охнул и, внимательно осмотрев косу, поплёлся к Повелителю, обнимавшему своих друзей:
― Прости, Ксандр, но нам нужен Сан…
Тот кивнул, низко поклонившись, и через мгновение я уже обнимал улыбавшегося, живого и на удивление здорового младшего напарника в разодранном синем костюме:
― Ну парень, да на тебя одежды не напасёшься…
Рас заявил, что после «смерти» все его болячки прошли, и он готов вернуться в свой мир прямо сейчас. Еле живой Селим, облизав Хлою и Лиса, подполз к Сану, и тот, зарывшись в шерсть друга лицом, гладил его, повторяя:
― Клянусь, я буду много учиться и однажды смогу восстановить человеческий облик, чтобы ты смог вернулся к тем, кого так любишь…
Мы тепло простились с Лисом и Хлоей, отказавшимися пойти с нами:
― Проклятие снято со всех жителей Мёртвого города; его Старейшины должны выполнить свой долг, ― сказал Лис, ― теперь, когда Сан уходит с вами, нам нужен новый Повелитель. И он у нас есть ― я сохранил все документы, подтверждающие права Селима как брата Ксандра. Пусть возвращается поскорее, хотя нам и не привыкать ждать друзей, ― и он обнял плачущую Хлою.
Самым удивительным оказался финал этого страшного приключения: тетрадь, брошенная Хаке и втихаря подобранная мною, внезапно засветившись, растаяла в воздухе, а мы, оборванные и взмокшие под солнцем пустыни, с воплями свалились друг на друга в сугроб у ворот знакомого дома. В мире Избранных стоял прекрасный и очень морозный вечер…
Такое внезапное появление отряда сильно напугало Дарси, курившего на крыльце свой несравненный, но слишком «ароматный» табак. Он свалился на пол с воплем:
― Да чтоб… Заявились, наконец, паразиты, да ещё посмели показаться в таком позорном виде перед глазами Командира ― сволочи, жаль, палки на вас нет…
Сан, в драном костюме, но с любимым посохом в руках радостно протянул его Дарси, но тот, не переставая ругаться, бросился обнимать свой лучший отряд, сквозь слёзы повторяя что-то про семью и дураков, так его и не подождавших. А потом стал загонять всех внутрь, срывая горло и крича всполошившейся Матильде, чтобы скорее накрывала на стол и топила баню…
Подхватив Раса и Сана подмышки, я затащил их в дом, а раненого Селима занёс сам Дарси, сюсюкая с ним и ворча на нас, мол, олухи совсем замучили бедного пёсика. А когда кто-то нечаянно захлопнул перед его носом дверь в комнату, даже не рассердился, только прокричав вдогонку, чтобы придурки особенно не расслаблялись, потому что у него есть для нас новое
