а открытие в Лондоне стало триумфом советской и российской космонавтики.
Но это все было еще впереди, а мы заканчивали 2014 год в состоянии близком к отчаянию из-за невозможности преодолеть опасения и крайнюю осторожность сотрудников космических корпораций. На встрече с Денисом Кравченко я честно описала всю ситуацию, не скрывая ничего, и он мне поверил. Он спросил меня, уверена ли я на все сто процентов, что государственная гарантия Великобритании означает невозможность ареста или невозврата экспонатов, и на тот момент у меня были все основания твердо и открыто, глядя ему в глаза, ответить «да». Я догадываюсь, сколь сложными были переговоры в кулуарах ОРКК[54] и какую степень ответственности должен был ощущать Денис Борисович, но им в тот момент двигало такое же желание еще раз громко и внятно подтвердить наш приоритет и наше первородство в деле освоения космического пространства.
Я невероятно, до глубины души признательна Денису Кравченко за то, что проект был триумфально реализован, ведь без него этот пазл никогда бы не сложился. И ему должны быть благодарны все, кто потом присутствовал на потрясающем открытии этой выставки в Музее науки в Лондоне, и все, кто смог увидеть эту выставку.
А действовать нужно было очень быстро – в середине января 2015 года у меня состоялся один из главных разговоров в моей жизни, и я готовилась перейти на другую работу. За две недели, до 30 января я должна была обеспечить подписание всех договоров с предприятиями космической промышленности, а они, несмотря на полученные от вышестоящих инстанций поручения, тянули время, надеясь, вероятно, что, как в популярном советском фильме, «все рассосется». Хорошо помню, как я выходила в длиннющий коридор в Газетном переулке и часами накручивала километры, разговаривая по телефону и преодолевая очередные хитросплетения, которые без устали изобретал, к примеру, выдающийся ум заместителя главного конструктора «Энергии», – я не могла вести эти беседы, сидя за рабочим столом, мне нужна была возможность беспрестанно двигаться, раскочегаривая генератор моей внутренней энергии. И мне удалось осуществить то, что было запланировано, – к 30 января соответствующие подписи стояли под всеми соглашениями.
Открывалась выставка осенью 2015 года, и я полетела на открытие уже в качестве генерального директора Третьяковской галереи – одного из участников выставки, все организационные и логистические вопросы решали сотрудники РОСИЗО и Татьяна Волосатова, исполнявшая в то время обязанности директора и приложившая огромные усилия для того, чтобы проект был реализован и доведен до конца.
Российская делегация прилетела в Лондон на одном самолете – и вице-премьер правительства Ольга Голодец, и представители музеев, и космонавты, и дочь Сергея Павловича Королева со своей внучкой, – и мы тут же столкнулись с характерным для того времени явлением – гигантской, на два с половиной или три часа очередью на паспортном контроле. Я – человек весьма нетерпеливый, и стояние в очереди для меня настоящее испытание, но в тот момент, когда слова негодования уже готовы были срываться с губ, я смотрела на космонавта Сергея Крикалева или на дочь великого Королева и заставляла себя молчать, смиряя естественное чувство возмущения тем, что такие люди вынуждены ожидать в бесконечной очереди, когда в их паспортах поставят, наконец, штамп о пересечении границы, задавая себе вопрос – неужели лондонский Музей науки не мог обеспечить для них проход без очереди. Потом спросила, и ответ был – действительно не мог, на тот момент правила были ужесточены до такой степени, что даже посольство России не могло ничего с этим сделать.
Но это бесконечное и унизительное стояние в очереди было с лихвой компенсировано в день открытия выставки. Это был триумф, триумф нашей страны, триумф безоговорочный. В музее был весь Лондон, люди с замиранием сердца – это не фигура речи, отнюдь, – слушали выступление первой женщины-космонавта Валентины Терешковой, первого человека в открытом космосе Алексея Леонова, Сергея Крикалева, который провел на орбите более восьмисот дней. У многих, кто стоял рядом со мной, на глазах были слезы. Был организован телемост с орбитой, на которой в этот момент находились российские космонавты, все ждали совместного полета с британским космонавтом, который отправился в космос в декабре 2015-го. Это был незабываемый вечер, было полное ощущение, что мы все – люди одной планеты и все – братья и сестры. И все это происходило в 2015 году, когда политические отношения между двумя странами становились все более и более напряженными.
Впрочем, до определенного момента искусство, культура и наука были выше политики, и я очень хорошо помню музейную поездку в Великобританию, состоявшуюся в 2011 году, когда весь мир – и Великобритания в том числе – отмечали пятьдесят лет с момента полета в космос Юрия Гагарина – первого космонавта планеты. Перед зданием Британского совета на Pall Mall в двухстах метрах от Трафальгарской площади была установлена скульптура Юрия Гагарина, а британский гид, который сопровождал нас по стене Адриана в глубинах Шотландии, расплакался, когда узнал, что стоящая перед ним красивая женщина, директор российского музея, – дочь первого на Земле человека, полетевшего в космос.
Мексика и «Русский Авангард»
Не могу не вспомнить еще два выставочных проекта, которые были начаты в мою бытность директором РОСИЗО, а открыты уже после моего перехода в Третьяковку. Первым была выставка русского авангарда в Паласио-де-Беллас-Артес в Мехико, инициировал которую удивительный человек, директор этого музея, Мигель Фернандес Феликс, племянник знаменитой мексиканской актрисы Марии Феликс, для которой «Картье» в начале 1960-х выполнил два, пожалуй, самых своих экстравагантных колье – одно в виде большой змеи, а второе – в виде двух крокодилов, те самые, что мы показывали на выставке «Картье» в Кремле в 2007 году.
Мигель два раза приезжал в Москву с идеей сделать выставку русского авангарда, который до этого в Мексике не показывали, рассчитывая, что его партнером может стать Третьяковка или Русский музей. Он достаточно активно общался с Министерством культуры, где ему посоветовали обратиться в РОСИЗО и использовать собрания авангарда из региональных музеев. Помню первую встречу с ним в нашей большой комнате в Газетном – кто только не перебывал там за эти полтора года, пока РОСИЗО интенсивно работало над международными проектами! Энтузиазм, открытость и непосредственность Мигеля очаровали всех, и мы начали активно формировать состав выставки, уговаривая музейных коллег принять участие в этом проекте. Мы связались с послом России в Мексике Эдуардом Малояном, который был неплохо знаком с Мигелем Фернандесом Феликсом и его музеем, и он подтвердил, что это пространство – достойное место для экспонирования. Нам удалось собрать весьма интересную подборку живописных и графических работ художников авангарда, включая важнейшие произведения из Третьяковской галереи – в первую очередь версию «Черного квадрата» 1929 года; сам Мигель договорился с РГАЛИ о показе в рамках выставки собрания
