способствовать общественной «сутолоке». Требование, чтобы люди собирались вместе, можно приписывать благотворительности только в том случае, если предполагается, что собравшиеся выносят из общества друг друга известную сумму удовольствия, достаточно вознаграждающую за беспокойство и расходы. И действительно, можно сказать, что благотворительность не только не поощряет механического общения между людьми, но, напротив, предписывает употреблять старания к уменьшению и полному прекращению его. Всякий признает, что обеды и ужины, на которые люди приглашают гостей и, в свою очередь, получают приглашения, не доставляют по большей части искомого удовольствия, между тем как причиняют беспокойство и стеснение хозяевам и гостям, – и все это потому, что люди думают гораздо больше об удовлетворении тщеславия и соблюдении приличий, чем об удовольствии дружеских сношений. Многие к тому же пришли к заключению, что старания восстановить естественность в отношениях с людьми, уничтоженную ложным стыдом по большей части напрасны. В начале этого столетия некоторые, желая видеть у себя от времени до времени интересных для них лиц, ввели обыкновение объявлять, что они будут «дома» (at home) в определенные вечера, надеясь этим уклонением от обычных церемоний достигнуть того, что им было нужно. Но как только этот обычай распространился, «at-homes» обратились в такую же условность приличия, как и все другие собрания, и теперь их нельзя отличить от раутов прежних дней. Та же участь постигла и более новое средство, «at-homes», отличительными чертами которых были малолюдность и раннее время, так как «небольшие и ранние» приемы стали означать теперь полную комнату гостей, являющихся между 10 и 11 часами вечера.
Таким образом, участие в такой общественной жизни, которая утратила действительный смысл ради внешней обстановки, не относится к сфере социальной благотворительности. Напротив, последняя предписывает неустанное противодействие системе, которая приводит людей, ищущих удовольствия, к страданию.
§ 460. Но в то время как содействие обычному общению искреннего характера едва ли многие отнесут к сфере благотворительности, содействие другому виду общения они без колебания отнесут к этой сфере. Я говорю об отношениях между людьми, занимающими высшее положение в обществе, и теми, которые занимают низшее положение.
Такое общение существовало всегда в большей или меньшей степени – в старину в форме пиршеств, устраиваемых по какому-нибудь случаю феодальными дворянами для своих вассалов, а в позднейшее время в форме угощений, устраиваемых периодически или по особым поводам эсквайрами для крестьян. После некоторого промежутка, в течение которого эти обычаи, по-видимому, стали менее распространенными, они возобновились в новой форме: устройства гуляний в садах провинциальных центров для живущего по соседству бедного люда, даровых экскурсий для детей и взрослых из Лондона в деревню, угощений для учеников сельских школ и пр. Дешевые лекции и концерты, устраиваемые любителями бесплатно или за незначительную плату, представляют другой вид социальной благотворительности. Вообще такие формы благотворительности следует приветствовать как ввиду доставляемого ими непосредственного удовольствия, так и ввиду их влияния на развитие взаимных добрых чувств между классами и, следовательно, общественной солидарности. Обыкновенно они являются выражением искренней симпатии и вызывают у лучших из приглашенных некоторое чувство благодарности – а такие результаты благодетельны. Дурное влияние этого обычая мы можем признать только в тех случаях, когда он становится механическим и одной стороной выполняется по рутине, а другой принимается как должное. Затем, его дурное влияние мы можем признать и в тех еще случаях, когда общение этого рода поддерживается в интересах религиозных сект, ради привлечения последователей. Но эта форма благотворительности не имеет других неблагоприятных сторон, и причиняемый ими вред не так велик, как тот, который связан с общением богатых между собой; поэтому мы можем с уверенностью сказать, что благотворительность предписывает эти разнообразные формы общения между богатыми и бедными. Старания некоторых лиц просвещать своих ближних, которые находятся в худших условиях, а также доставлять им удовольствия, заслуживают не меньшего, если не большего одобрения. Те люди, которые лет сто тому назад старались рассеять мрак невежества среди ремесленников и рабочих путем воскресных школ, заслуживают гораздо большей благодарности, чем многие другие, чьи имена пользуются известностью, и десятки людей следующего поколения из многих тысяч, принадлежавших к среднему сословию, людей, которые посвящали большую часть времени в воскресные дни просвещению других, перенося в течение многих лет осуждение тех, кто считал себя «выше» их, должны быть также вспоминаемы с благодарностью, гораздо большей благодарностью, чем люди, занимавшиеся принуждением своих ближних учить и учиться в школах.
Хотя система воскресных школ, распространившаяся сначала между диссидентами и затем принятая господствующею церковью, чтобы предупредить отпадение от нее, и была отчасти подчинена сектантским целям, но первоначальная цель ее была благая, и самоотверженное достижение ее было также по большей части благодетельно. Такая деятельность представляла хороший образец социальной благотворительности.
В недавнее время получило успешное развитие добровольное обучение другого рода. Я подразумеваю публичные лекции, читаемые в городах и деревнях непатентованными лекторами. Иногда между хозяевами и рабочими устанавливаются некоторые отношения помимо деловых, основанных на контракте. Один мой покойный друг, у которого было более тысячи человек рабочих, устраивал для них, наряду с угощениями и экскурсиями в деревню, беседы о различного рода физических явлениях, поясняя их опытами. Это даровое распространение знаний, все равно хозяином ли в среде его рабочих или каким-нибудь местным жителем, занимающимся известной специальностью, в среде его соседей представляет такую форму благотворительности, которая заслуживает одобрения. Оно необходимо в особенности в сфере вопросов, касающихся поведения и общественных дел. Общество было бы в гораздо лучшем состоянии, если бы люди, способные к преподаванию, просвещали окружающих относительно политических и нравственных вопросов. Многие господствующие теперь нелепые идеи, вероятно, никогда и не возникали бы.
Но обычаи имеют всегда тенденцию обращаться в законы, пользование уступкой – в право, и даже более широкое общение между людьми, как в форме доставления знания, так и в форме доставления удовольствия, может утратить характер благотворительности и обратиться в установившуюся формальность, не сопровождающуюся достаточно добрым отношением с одной стороны и благодарностью с другой. Как предупредить такое перерождение, трудно сказать.
§ 461. Указанные до сих пор требования социальной благотворительности если на практике и не выполняются читателями, то будут признаны ими в теории. Теперь же мы переходим к менее очевидным ее требованиям – требованиям, которые большинство людей будут действительно отрицать, а многие считать несогласными с общественными обязанностями. Я говорю о тех действиях, целью которых является изменение привычек и обычаев, препятствующих общему счастью. Хотя эти люди и не станут утверждать, что соблюдение приличий составляет нравственный долг, но тем не менее большинство считает его долгом и осуждает тех, кто нарушает те или другие правила,
