Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
что монашки подали мне самую лучшую пищу нашего стола, но мне казалось, что пища не вкусная, так себе, словно трава, из которой приготовили блюда.
Всё-таки через силу всё это съела. Мне стало значительно легче после еды. Сразу отправилась спать в свою келью. На следующий день у меня всё станет по-старому. Опять вернутся мои повседневные заботы в женском монастыре.
38. Возвращение в Старый хутор
Понадобилось целых шесть месяцев, чтобы нам с Гуреем пришла замена, а точнее, приехал посыльный с предписанием от Патриаршего Совета о передачи церкви на временное управление батюшке Порфирию, до назначения Патриаршим Советом нового Митрополита Кавказского. Естественно, что все свои дела монастырские, передала матушке-настоятельнице Лукерье. Она сразу стала хлопотать о моей отправке.
На этом наши скитания с братом закончились. Дождавшись первого весеннего дождя, мы собрали все свои личные вещи и пешком отправились домой в свой Старый хутор, в котором нас ждала большая родня и дальнейшая жизнь.
Нам в последний раз предстояло пройти путь в пятьсот километров. Мы твёрдо знали, что это дорога к нашему родному дому в Старом хуторе. Откуда нам одна дорога, куда решит сам Бог.
Более трёх месяцев добирались до Владикавказа (Дзауджикау, Орджоникидзе), точно не помню, как тогда назывался город, столица в Северной Осетии.
Мы решили с братом вначале остановиться в этом городе, чтобы побывать на могилах наших друзей, которые, по различным причинам, ушли раньше нас с этого света.
Больше всего мне хотелось побывать на могиле Любы, дочери графа Кемеровского. Она, как истинный романтик, всегда мечтала о прекрасном. Боролась за чистоту изобразительного искусства и культуры.
Учила языки разных народов. Занималась рисованием и руководила хором. Никогда не задумывалась над тем, что у неё огромное наследство, что она дочь известного графа.
Со всеми была искренна и честна. Встретила свою любовь. Мечтала создать семью, в которой будет много детей, мальчиков и девочек. Но пришла опасная революция.
Эту чистую душу расстреляли за то, что она была дочерью богатого графа. Дом-теремок сожгли и на том месте долго никто ничего не строил. Осетины долго помнят хороших людей.
Не селятся на том месте, где жили когда-то добрые люди. Помнили местные осетины дом Любы. Столица северных осетин встретила нас грязными улицами и ободранными домами.
Всюду на нас смотрели измученные лица людей. В бывшем православном храме открыли музей истории революции. Кроме пожелтевших фотографий и ободранных экспонатов революции, в зале висели пролетарские лозунги и транспаранты.
Библейские фрески на стенах храма всюду были закрашены белой краской, в некоторых местах фрески слегка просвечиваются, пытаясь напомнить людям о своей духовной, исторической и изобразительной ценности. С куполов храма сорваны кресты и ободрана позолота.
Вокруг божьего храма грязные улицы и запущенный вид. Люди в музей истории революции не ходят. Зачем туда ходить, когда история революции у всех под ногами.
Можно любоваться действиями революции на грязных улицах когда-то красивого курортного города. В нашем бывшем женском монастыре находится всесоюзная больница больных проказой. Это в самом центре курортных мест!
Больница обнесена огромным забором с колючей проволокой и похожа больше на лагерь заключённых. По территории больницы ходят полуголые больные с кровоточащими ранами, которые никогда не заживают, поэтому больные их не закрывают. На зрелище жалко и неприятно смотреть. Мы с братом во Владикавказе были два дня.
Навели порядок на могилках друзей и через селение Чермен пошли пешком в направлении Грозного, чтобы оттуда легче добраться домой. Несколько дней добирались пешком и с попутным транспортом до Грозного. Рядом с городом нас встретили станичники, которые ехали на своих подводах с ранеными казаками. К обозу казаков попутно примкнули русские и чеченцы. В основном обоз состоял из детей терских казаков.
— Здравствуйте, станичники! — признал их, Гурей. — Вы, молодцы, случайно, не в станицу едете?
— Откуда ты свалился, батька? — спросил брата, молодой казак. — Ни в какой станице мы не живём. Мы все из большого посёлка, который находится за речкой Белка. Тебе какую станицу надо? Рядом много станиц. Бывшая станица Вольная, сейчас Кахановская или в Старый хутор.
— Мы с сестрой родом из Старого хутора, который находится в станице Вольной, за речкой Белка. — ответил Гурей. — Как сейчас сказали, называется по-новому станица Кахановская. Наш род от терских казаков, которые прожил там больше триста лет. Фамилия Выприцкие. Слышали наверно?
— Так выходит, что ты наш дядя и дед! — воскликнул, молодой казак. — Тут все Выприцкие, Ивлевы, Фисюковы, Ткачёвы, Куценко. Как вас зовут и сколько лет вы не были дома? Там всё изменилось.
— Меня зовут Гурей. Мою сестру Мария, — растерянно, ответил Гурей и стал плакать от радости. Тоже совсем растрогалась от такой неожиданной встречи и стала плакать, словно ребёнок.
— Дедушка и бабушка, да вы садитесь на подводу, — со слезами на глазах, пригласил нас внучек. — Меня зовут Кирилл. Сын Матвея. Внук деда Григория Выприцкого. Это Степан Ивлев. Тот Иван Линев. Другой Гриша Ткачёв. Самый младший из нас Фёдор Фисюков. Мы внуки ваших родных братьев и сестёр. Так что получается, что вы тоже наши родные дедушка и бабушка. Нам всем по пути ехать в наш Старый хутор. Только наш Старый хутор образ станицей и скоро будет городом.
— Что случилось вдали от дома? — спросил Гурей. — Почему среди вас раненые и где родители?
— Наши родители уехали вперёд — ответил Кирилл. — Вы их не заметили. Они повернули за лес. Другие едут немного сзади нас. За нас вы не беспокойтесь. Мы вооружены. Наши братья сильно подрались с поселковыми мальчишками. Всех драчунов забрали в Грозный в милицию.
Там разбирались, кто прав, а кто виноват. Перевязки у тех, кто сильно пострадал. Досталось не только пацанам из посёлка, но и нашим тоже попало. Ну, мы всё равно их побили больше. Вот они и заявили в милицию на нас. Конечно, нам также и от родителей досталось. Была родовая порка детей терских казаков. Но мы всё равно постоим за себя, когда надо будет. Казаки умеют за себя стоять.
— Ничего страшного, — засмеялся Гурей. — Меня за драки секли до двадцати лет. Каждый раз приговаривали — «Терпи казак, атаманом будешь»
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
