нее с недоверием, она решила, что может быть деструктивной.
На самом деле я понимаю, что Генри полезно проводить время с друзьями. Но в альтернативной реальности, где я получаю все, чего хочу, Генри проводит время со мной.
Я пообещала девочкам, что не буду думать о нем или о нас во время отдыха и разберусь со своими чувствами, когда вернусь. Но именно осознание того, что мне нужно не думать о Генри, вызывает галлюцинации, что он сидит на крыльце моего дома, когда я заезжаю на подъездную дорожку.
Выключив двигатель, я смотрю на него. Галлюцинация поднимает руку и одними губами говорит: «Привет». Затем направляется к машине и останавливается у моей двери. Дверь открывается, и галлюцинация заговаривает.
– С тобой все хорошо? Почему ты так на меня уставилась? – Я тычу в его живот пальцем и натыкаюсь на те же твердые мышцы, которых касалась много раз. – Ой-ой, Хэлли. Ты собираешься выходить из машины?
Весь прошлый месяц я размышляла, как отреагирую, когда Генри наконец снова появится в моей жизни. Я металась между радостью и гневом, в зависимости от того, на каком этапе менструального цикла находилась. Я не ожидала, что буду чувствовать себя такой сдержанной?
Он присаживается на корточки рядом со мной, прикрывая глаза рукой от яркого лос-анджелесского солнца.
– Ты не галлюцинация. Ты сменил прическу. И у тебя борода. Ты выглядишь по-другому.
Каштановые кудри Генри заплетены в афрокосички. Он кивает, проводя рукой по макушке.
– Они требуют минимального ухода. А это не борода, я просто не брился на этой неделе. Мы можем зайти внутрь или ты хочешь вечно сидеть в своей машине?
– У меня не так много времени для разговоров, потому что скоро за мной приедет такси до аэропорта.
– Я согласен на любое время, какое ты мне уделишь, – тихо отвечает он.
У Джой явно нет такой странной, тревожной настороженности, как у меня, потому что она бросается к Генри, как будто он – кошачья мята. Он выглядит намного счастливее по сравнению с нашей последней встречей. Мы с Авророй договорились, что она не будет рассказывать мне о Генри, а я не буду спрашивать, но она пообещала, что в экстренном случае даст мне знать.
Сейчас я чувствую себя так глупо, видя его перед собой в полном порядке. Генри всегда называл меня чересчур эмоциональной по разным причинам, так что, думаю, это в моем стиле.
Ками говорит, что, поскольку я поставила перед собой цель в первую очередь думать о себе, но она всегда казалась мне такой недостижимой, вполне логично, что я с пониманием отнеслась бы к тому, что кто-то другой пытается сделать то же самое. Особенно если учесть, что, по ее словам, она бы уже через неделю начала колотить кулаком в его дверь. И я задумалась, не поступила ли я эгоистично, оставив его разбираться со всем самому. Думаю, сейчас, когда он передо мной, я могла бы спросить его об этом, но не уверена, что готова услышать ответ.
– Я скучал по тебе, – говорит он, пересекая комнату и останавливаясь передо мной.
– Я тоже по тебе скучала, – отвечаю я, решив не отстраняться, когда он берет мое лицо в свои ладони. Его теплые прикосновения успокаивают волнение, которое терзало меня в течение нескольких недель, и я борюсь с желанием заплакать.
Он прижимается своим лбом к моему, его голос становится тише.
– Спасибо, что дала мне время разобраться в себе.
Я не смогла бы говорить громче шепота, даже если бы захотела.
– Пожалуйста.
Он нежно целует меня в лоб и делает глубокий вдох, затем отступает на шаг.
– Мы оба знаем, что я не всегда умею подбирать слова, и я знаю, что у тебя впереди отпуск, но я хотел бы подарить тебе это. – Он протягивает мне маленький запечатанный конверт с пупырчатой пленкой внутри. – Он пройдет через досмотр службы безопасности. Скоро придет электронное письмо, поэтому не вскрывай конверт, пока не получишь письмо.
– Это очень загадочно и секретно, – говорю я, встряхивая конверт.
– Это подарок. Чтобы показать тебе, как много ты для меня значишь и что я очень сожалею, что мне понадобилось так много времени. Боюсь, ты решила, причина моего промедления в том, что ты мне безразлична, когда на самом деле ты самое дорогое, что у меня есть, поэтому-то у меня и ушло столько времени на осознание этого факта.
– Значит, это моя вина? Что ты не мог прийти в себя?
– Нет, – решительно отвечает он. – Просто я был не в лучшем состоянии и хотел разобраться в себе, поэтому решил не использовать тебя в качестве опоры. Я не хочу быть человеком, который полагается на то, что ты решишь все мои проблемы. Я могу все объяснить, когда ты вернешься домой из отпуска, если у тебя возникнут вопросы. Я расскажу тебе все, что ты захочешь знать.
– Ладно. Я бы этого хотела. – На моем телефоне раздается уведомление о прибытии такси, и, выглянув в окно гостиной, я убеждаюсь, что машина приехала. – Мне нужно ехать, прости. Не хочу опоздать на свой рейс.
Водитель дважды сигналит, прежде чем я решаю, что мне нужно прикоснуться к Генри до того, как уйду. Я подхожу к нему, и он крепко меня обнимает, прижимаясь губами к макушке.
– Пока, Кэп. Увидимся через неделю.
⁂
К полному ужасу моего водителя Uber, я реву всю дорогу до аэропорта Лос-Анджелеса.
Я даже не знаю, почему плачу, и он тоже не понимает, поэтому просто включает радио громче, чтобы послушать рок-музыку. Я ставлю ему пять звезд, оставляю хорошие чаевые в качестве извинения и тащу свой чемодан к стойке регистрации, обещая себе, что на этой неделе плачу в последний раз.
Если я отправлюсь в эту поездку на эмоциях, Эллингтоны почуют мою слабину, и я не буду знать ни секунды покоя. Они утверждают, что их прекрасный малыш стал жертвой разногласий, которые доставили столько неприятностей Генри. А я утверждаю, что они отстойные.
Я решаю назвать свой эмоциональный срыв в машине облегчением. Потому что с Генри все в порядке, потому что я видела его собственными глазами, потому что он тоже считает свое отсутствие слишком долгим, потому что хочет увидеть меня, когда я вернусь домой.
Очередь на регистрацию продвигается медленно, так как обычная загруженность аэропорта увеличивается в геометрической прогрессии из-за количества людей, вылетающих на неделю. Мой телефон жужжит в руке, оповещая о полученном электронном письме. Хотя Генри и предупредил меня о нем, это все равно застает меня врасплох. Порывшись в своей ручной
