не покажется ли это кораблю неуместным панибратством, похлопал его по обожженной опоре.
«Привет, – сказал он мысленно. – Я вернулся. Ты не ожидал?»
Корабль молчал. Что бы там ни мерещилось Мурашову с его фантастическим чутьем, внутри этих холодных отсеков и коридоров ничего не происходило. Все закончилось. Все бесповоротно закончилось еще двадцать лет назад.
…Покатые бока в наползающих друг на дружку металлокерамических плитах. Местами броня выглядела так, словно по ней палили из крупнокалиберного орудия. Намертво сомкнутые створки грузового люка. Если напрячь зрение и знать, куда смотреть, можно было различить, а скорее – угадать огромные, в человеческий рост, цифры бортового номера. А если пройти вдоль внешних ребер жесткости, то можно было оказаться под одной из гравигенных секций. Под той самой, в которую должен был попасть, пройдя сквозь экзометрию, Стас Ертаулов, но так и не попал…
Наконец подплыл «архелон» Татора. Судя по отрешенному виду командора и склоненной голове, он как раз принимал очередной отчет Феликса Грина. За его спиной недвижным истуканом громоздился Брандт с опущенным на лицо светофильтром, который оставлял для обозрения только нижнюю челюсть, что совершала размеренные жевательные движения.
– Будем вскрывать грузовой люк? – деловито осведомился Белоцветов.
Кратов отрицательно помотал головой.
– Когда мы уходили, то оставили открытым пассажирский шлюз, – сказал он.
– Это сильно облегчает задачу, – сказал Белоцветов, а Мадон кисло присовокупил:
– Неосмотрительно. Кто-нибудь мог залезть и похитить ваш ценный груз.
– Видите ли, Жак, мы очень спешили, – пояснил Кратов сквозь зубы.
Татор дождался, пока выпускной трап его платформы выйдет до конца, и лишь тогда снизошел на уже утоптанную площадку. Судя по лицу, он был намерен карать и миловать. Отдавая предпочтение первому.
– Со всех долой – одна двадцать пятая доля вознаграждения, – объявил он. – Основание – массовое и дерзкое неподчинение приказам. За исключением пассажира, второго навигатора и доктора.
– Что я говорил? – проворчал Мадон.
– Доктору его искусство слаломиста обойдется в одну двадцатую, – продолжал Татор. – Вопросы есть?
Мурашов, понурившись, ковырял снег носком ботинка. Белоцветов же не выглядел чересчур озабоченным.
– Ерунда, – шепнул он Кратову. – Перекроем премиальными за экстренную разгрузку.
Мадон наконец покинул свой насест и занялся багажом. За работой он казался не таким пасмурным, как обычно. К нему присоединился Белоцветов, а затем и Брандт. Они извлекли из багажного отсека командирского «архелона» два автомата-разведчика, размером с большую собаку каждый, и теперь приводили их в чувство. Один автомат опамятовался быстрее другого. Он уже требовательно сучил передними лапами и с живостью поводил глазами на телескопических стебельках, чем сразу напомнил Кратову бойких карциноморфов-хтуумампи, встреченных им во время аудиенции у Лунного Ткача (ничего сверхъестественного в том не было: хтуумампи и являлись конструкторами этой модели).
– Кажется, мы быстро управимся, – проговорил Татор. – Ты доволен, Кон-стан-тин? По тебе не скажешь.
– Я часто представлял себе, как это произойдет, – сказал Кратов. – Не строил никаких сценариев, даже не собирался заняться этим вплотную, а просто думал, как окажусь рядом с этим кораблем, как пройду сквозь открытый шлюз по центральному коридору. Думал, что же буду при этом чувствовать. Может быть, следовало прихватить сюда бутылку хорошего вина и просто посидеть в своем кресле с бокалом. Вспомнить прошлое, окинуть взглядом пройденное… И вот я здесь, и я ничего особенного не чувствую.
– Надеюсь, ты летел сюда не затем, чтобы удовлетворить свою ностальгию по ушедшей юности? – осторожно спросил Татор.
– Конечно же, нет. Но и относиться к этому кораблю как к обычной жестяной коробке тоже было бы нечестно.
Татор задумчиво попинал опору.
– Когда… и если… автоматы включат собственное энергоснабжение грузовика, – сказал он, – Грин пошлет к нам сервомехи. Мы заберем груз. И у тебя останется еще несколько часов, чтобы побыть здесь одному. Если захочешь, разумеется.
– Одному? – Кратов усмехнулся. – Там могут быть призраки.
– Я знаю, у Мадона где-то припрятана бутылка хорошего вина, – сообщил Татор. Покосившись в сторону инженера, добавил с сомнением: – Наверное, с ним можно договориться.
– Хорошо, – сказал Кратов. – Когда все закончится, я договорюсь с Мадоном. Я и не с такими договаривался… А Белоцветов слетает полюбоваться на металлосодержащие объекты.
В некотором отдалении Мурашов, сидя на корточках, что-то внимательно разглядывал и даже осторожно трогал вытянутым пальцем.
– Мастер, – позвал он негромко, – вас не затруднит поглядеть?
– Нисколько, док, – откликнулся Татор.
Он легонько потрепал Кратова по плечу и отошел с подобающей его рангу неторопливостью. Склонился над мурашовской находкой.
– Что это может быть, мастер? – спросил тот.
Татор не ответил. Напряженно выпрямившись, он всматривался куда-то поверх всех голов. Его смуглое лицо приобрело сероватый оттенок, как с ним бывало в минуты чрезвычайного волнения.
– Ни у кого на борту «Тави» нет такой обуви, – продолжал Мурашов. – Вот разве что у Консула.
Кратов в смущении осмотрел свои ботинки. Он и в самом деле не считал нужным связывать себя общепринятой формой. На ногах у него было то, что он носил долгие годы и что уже лет десять как вышло из массового употребления.
– Размер не тот, – приглядевшись, прокомментировал Мурашов.
– Такого громадного размера нет ни у кого, – медленно сказал Татор. – Даже у Брандта.
– Братцы, что происходит? – спросил Кратов, быстро подходя.
Татор молча ткнул пальцем себе под ноги.
Неясная цепочка следов тянулась из-под брюха «гиппогрифа» в сторону дальнего склона ложбины и там растворялась совершенно, запорошенная снегопадом и раздутая ветрами. Следы были большие, даже очень большие, почти прямоугольные и довольно свежие.
– Кажется, астрарх не все поведал тебе, Кон-стан-тин, про тридцать первую планету шарового скопления Триаконта-Дипластерия, – заметил Татор, старательно выговаривая каждое слово. – Металлосодержащие объекты. Эти следы. Что скажешь?
Кратов растерянно пожал плечами.
– Нет, это невозможно! – вдруг промолвил Мурашов страдающим голосом. – Да неужели вы ничего не слышите?!
– Отчего же, – сказал Татор. – Я уже слышу.
– И я слышу, – подтвердил Кратов.
– И я, – объявил, подходя, Белоцветов.
– Что, черт дери, происходит? – возмущенно осведомился Мадон. – И где они хоронятся, если мы все их слышим?!
Они стояли, почти инстинктивно заняв позицию «спина к спине», и напряженно озирались.
– «Тавискарон», Феликс, у нас… гм… осложнения, – невнятной скороговоркой произнес Татор.
– Понял, мастер, – прошелестел тот. – Прикрою вас с воздуха. Но… вам следует выйти из-под корабля. Вы можете сделать это?
Брандт молча повел плечами и спустя мгновение не по-хорошему привычным движением положил руку на ствол небольшого, почти плоского фогратора последней модели, какой Кратову еще не приходилось ни
