10
25 марта 1961 г.Милая Анечка, за Арагона спасибо и «недозволенное вложение» — спасибо большое. Не без страха жду, чем Вы меня «порадуете» на той неделе. Еще раз прошу Вас о том же, о чем Вы меня просили — т. е. о гибкости поведения по отношению к «Орлу» и о полнейшей отрешенности редакционной от меня, чтобы он не почуял и тени моих пожеланий в ваших. Обо мне редакция знает лишь одно: в свое время я Вам предоставила материалы для цветаевского «Избранного» и приоритет на первоиздание неопубликованного; по договору сроки истекли, я, письмом — ВОАПу[67] и Госиздату продлила его еще на два года, т. е. «их» — сроки. (Кстати, загляните Вы и в деловую часть — возможно, и срок продления уже истек, не помню, а «бумаг», конечно, под рукой нет.) Чтобы Орлов учел, что в случае неиспользования Вами неопубликованного оно никакими «наследственными» путями не перейдет в его владение. Тогда он сам будет заинтересован в том, чтобы это появилось под его эгидой хотя бы не в его издании.
Насчет портрета: если не пойдет тот, где мы вдвоем, то, думаю, придется еще раз переснять тот, что однажды был плохо переснят в Гослите. Есть еще один снимок, который Вы видели у меня в альбоме, размер 6х9 (портретный) — по возрасту — между теми двумя, но что-то он нас с Вами не привел в восторг. В любом случае, какой снимок ни брать, очень важна умная ретушь, каковой в гослитовском портрете не наблюдается — портрет очень искажен.
А вообще я тут согласна с Орловым, мне кажется, что портрет важен для сборника. Пусть будет знакомство с человеческим лицом!
Где были напечатаны «Стихи к сироте»? Мне пишут из США, что это было последнее, опубликованное ею перед отъездом, но где — не пишут[68].
Знаете и Вы, что «Занавес» был опубликован в «Русском Современнике»[69] (Ленинград — Москва 1924 г.) в иной редакции, чем «После России»? Вот только сейчас узнала впервые, что стихи 24-го года были опубликованы здесь после ее отъезда. Каким образом? Верно, через Бориса Леонидовича, как когда-то стихи, посланные через Бальмонта[70], публиковались там, когда мама была здесь. Из цикла «Стол» на Западе было напечатано 2 стиха — «Спасибо за то, что ствол» и … «Спасибо за то, что шел»[71]. Если бы в сборнике пошел весь цикл, то я произвела бы еще одну глубокую разведку в черновиках, чтобы найти хвост, отсутствующий в беловой тетради, стиха «Квиты, вами я объедена»[72]. Это — единственная возможность восстановить, т. к. свериться больше не с чем, пока что.
Погода — то метель, то солнце. В голове — то Лопе, то Вега. Так и существую, дальше видно будет. Как раз в тот день, который и Костя помнит, 21 марта, получила первое письмо от Иры[73] — посланное с оказией, т. к. он может переписываться только с братом[74]. Живет, работает, читает «Волшебную гору»[75] и …довольна судьбой, что меня очень огорчило. Целую.
Ваша А. Э. 11
29 марта 1961 г.[76]
Милая Анечка, спасибо за утешительную весточку — Дай Бог!
Приехать не могу главным образом потому, что подвернула ногу, получилось растяжение и добраться в таком состоянии до Москвы немыслимо. Очень жаль, надо бы приехать. «Офицера́» меня все же огорчают, они будут очень диссонировать — да и патриотизм, мягко говоря, жидковат! Не находите?
