Бери свою рабыню, когда хочешь: это твое право.
Помпейское граффити Когда она возвращается, на дверях, выпятив цыплячью грудь и широко расставив ноги, стоит издалека узнаваемый Парис. Необыкновенно худосочный, в роли стража он смотрится неубедительно, а потому его редко ставят на входе. Он выглядит на много лет моложе своего возраста и изо всех сил старается отрастить бороду, надеясь, что уж тогда-то Феликс наконец освободит его от обязанностей проститута. Единственный человек на свете, который любит Париса, это его мать Фабия, а он так жесток к ней, что у Амары ноет сердце.
— Тебя вызывает Феликс, — объявляет он при виде нее.
— Он не сказал зачем?
Парис пожимает плечами, пытаясь подражать небрежному равнодушию Трасо, но в результате больше напоминает наглого подростка.
Амара торопливо входит в лупанарий.
— Меня требует Феликс, — говорит она, отдавая Виктории сверток с лампами прежде, чем та успевает ее поприветствовать. — Я еще даже не принимала ванну. Феликс это ненавидит. Он придет в ярость!
— Можешь позаимствовать мою розовую воду. — Кивнув в сторону своей кубикулы, Виктория начинает разворачивать лампы. — Бери, не стесняйся. И постарайся не волноваться. В это время суток он почти никогда не требует полного обслуживания.
Найдя в кубикуле Виктории нужный флакон, Амара наносит на шею несколько капель розовых духов. Зная, что Виктория получает различные эликсиры в подарок от одного из клиентов, она не хочет брать слишком много. При мысли, что придется снова подняться по лестнице и встретиться с Феликсом, ее охватывает тошнота. Впервые попав в Помпеи, она не могла понять, зачем хозяин вообще спит со своими женщинами. Казалось, он никогда не испытывал страсти, не говоря уже о нежности. Через несколько недель ей все стало ясно. Все они трепетали перед ним, одинаково боясь его вызовов и невнимания. Как и прочие поступки Феликса, секс был для него демонстрацией власти.
В кубикулу входит Виктория и принимается щипать ей щеки, чтобы придать им румянца, и приглаживать ей волосы.
— Что, если он вызвал меня не за этим? — спрашивает Амара. — Вдруг он на меня злится?
— Все будет хорошо, — отвечает Виктория. — Обещаю. Просто не заставляй его ждать.
Парис впускает ее с улицы, достав ключ из плаща.
— Ступай прямиком к нему в кабинет, — произносит он, распахнув дверь, и тут же удаляется, как если бы, остановившись с ней поговорить, он бы взвалил непосильный груз на свои и без того уставшие плечи.
Оставшись на лестничной площадке в одиночестве, Амара удивляется, что ее не послали в спальню. Тщетно гадая, что на уме у Феликса, она поднимается по лестнице и крадучись достигает конца коридора. У порога она замирает, тихонько стучит и опасливо открывает дверь. К своему изумлению, она обнаруживает, что Феликс не один, и уже собирается шагнуть назад, когда он поднимает руку и жестом приказывает ей остаться. Его клиент оборачивается и болезненно морщится, увидев, что за ним наблюдает проститутка.
— Если я не вовремя… — начинает он.
— Пожалуйста, продолжай, — отвечает Феликс, ничем не объясняя присутствие одной из своих женщин.
Амара неслышно входит в комнату.
— Итак, ты объяснял, почему хочешь взять вторую ссуду, не расплатившись по первой.
— Взамен я могу предложить вот это, — говорит мужчина, доставая пару сережек. — Они принадлежат моей теще. Чистое серебро, изготовлены в Геркулануме.
Феликс принимает из его рук серьги и, быстро оглядев их, бросает на стол.
— Это покроет предыдущий долг. А что насчет новой ссуды?
— Их стоимость намного превосходит мой долг! — возражает мужчина. — Они должны покрыть не меньше половины следующей ссуды!
— Они покрывают предыдущий долг, но не проценты.
— Феликс, пожалуйста, — понизив голос, говорит мужчина. — Прошу тебя, будь благоразумен. Я достану тебе еще денег, как только придет товар. Просто дай мне немного времени. Ты же знаешь, я тебя не подведу.
Феликс вздыхает, будто разочарованный отец.
— Целер, мы с тобой столько лет ведем дела, а ты продолжаешь держать меня за дурака. — Он показывает на серьги. — Полагаю, Сальвия захочет получить их обратно?
Целер молчит.
— Надо думать, родители твоей жены будут страшно потрясены, если мои люди без приглашения заявятся в их лавку тканей и соберут твой долг шелками?
— Феликс, пожалуйста, нельзя же так, ты же знаешь, что я…
— Я готов дать тебе десять денариев, — говорит Феликс. — До тех пор, пока не поступит товар. Затем, если ты не просрочишь другие платежи, можно будет обсудить и вторую ссуду.
— Но эта сумма не покроет стоимость сережек!
— Вот это… — произносит Феликс, помахивая перед ним серьгами, — я приму в счет первого долга. Я предлагаю тебе десять денариев исключительно из щедрости. Бери их или уходи ни с чем.
Целер под скучающим взглядом Феликса подписывает новый договор, нацарапав на воске свое имя. Феликс складывает таблички и достает из ящика стола деньги. Целер чуть слышно благодарит его. Когда он проходит мимо Амары, девушка видит, что его лицо пылает от унижения.
Феликс и Амара остаются наедине. Несколько минут хозяин, будто забыв о ее присутствии, читает и убирает договор с Целером. Ей хватает ума держать рот на замке.
— Вчера я спрашивал, что случилось в термах, — сказал он, наконец подняв глаза. — Я не обращался к тебе за советом. Почему ты решила, что я в нем нуждаюсь?
Хозяин говорил с ней тем же тоном, что и с Целером. Его лицо непроницаемо.
— Должно быть, я неправильно истолковала твое желание, — ответила она.
— Вздор. — Он отвергает ее ложь взмахом руки. — А потом ты порекомендовала мне пойти на сделку с Вибо, которого ненавидит каждая шлюха в Помпеях. Почему?
— Только с помощью Вибо можно попасть в частные термы, — говорит Амара, в свою очередь пытаясь сохранить бесстрастное лицо. — Мы там сможем больше заработать. Мужчины там куда богаче.
