то, как кончала у меня на пальцах?.. Хотя, перед тем, как я ушел на улицу, у нее в глазах мелькнула какая-то подозрительная осознанность. Она даже спросила, не приставала ли ко мне.
А я что? Я ответил честно, что не приставала. С одной стороны, смешно, с другой — ей пока совершенно не обязательно знать, что произошло.
А еще я ловлю себя на мысли, что кайфую от того, что выпал снег и ей придётся задержаться у меня. Целый день, как минимум, проведём вместе. Снега насыпало столько, что я почти уверен, что до нас могут добираться и два дня. Все-таки, это не деревня, а небольшое СНТ, и есть шанс, что никто на снежный плен не пожаловался.
Мне на руку, что никто не спешит сюда, потому что такой приятной компании у меня давно не было, а запасы продуктов у меня есть.
Улыбаюсь, глядя на расчищенную дорожку. На улице довольно тепло, но мое тело разогрелось от хорошей нагрузки и изо рта вырывается пар, пока я стою, выравнивая дыхание.
Растапливаю баню, подбрасываю дрова в каменку. Пусть нагревается, пока мы займёмся чем-нибудь другим. Время уже близится к вечеру, надо бы подумать об ужине. И об выпивке, потому что мне хочется, чтобы моя гостья снова немного раскрепостилась. Но шампанского с нас, по-моему, достаточно. Возвращаюсь в дом, обстукиваю на пороге валенки от липкого снега, скидываю одежду и тихо иду к комнате, где лежит Женя.
Она все еще мирно спит. Из-под одеяла выглядывает только изящная щиколотка с длинными пальчиками. На лице Жени безмятежность и спокойствие, розоватые волосы разметались по подушке веером. На мгновение замираю, разглядывая её. Но потом решаюсь все же разбудить.
— Женя, вставай, — тихо говорю, а сам поглаживаю ее голую стопу. Даже на такой невинный участок тела мое тело снова реагирует желанием и приподнимает… настроение. Хочется перецеловать каждый пальчик. Щекочу за пятку, потому что она не реагирует. — Пойдём, пора уже проветриться.
Женя морщится, медленно открывает глаза и смотрит на меня с лёгким замешательством.
— Роман Петрович? Вы здесь откуда?.. А, точно, — улыбается с зевком, тянется так, что прогибается в спине и выпячивает грудную клетку. Сглатываю.
— Как ты себя чувствуешь? — уточняю у нее, стараясь смотреть в лицо. Неужели она не понимает, как мужчина может отреагировать на соски, торчащие сквозь шелк?
— Кажется, жить буду, — резко выдыхает Женя и садится на кровати.
— Ну и отлично. Пойдём, освежишься, — улыбаюсь, подавая ей руку.
— Ой, моя одежда в машине осталась… — хлопает она себя по лбу и тут же приглаживает растрепавшиеся волосы.
— Ничего страшного, я тебе что-нибудь дам, — отмахиваюсь.
Иду к шкафу, нахожу свой спортивный костюм — тёплый, флисовый, как раз для такой погоды. Пока Женя переодевается, ухожу вниз и в гардеробной достаю ещё валенки, бушлат и шапку-ушанку, подаренную кем-то из друзей.
— На. В этом точно не замёрзнешь, — говорю, протягивая ей одежду, когда она спускается.
Женя оглядывает вещи с улыбкой:
— Валенки сорок шестого размера? Серьёзно?
— Ну, если хочешь, можешь на каблуках идти, — ухмыляюсь. — Но валенки лучше, поверь.
— Ладно-ладно, мне подходит, — смеётся она, забирая одежду.
Когда она, наконец, одевается и мы выходим на улицу, прохлада приятно бьёт в лицо. С удовольствием вдыхаю невероятный запах свежести, который бывает только зимой. Женя повторяет за мной, глубоко вдыхая и шумно, с кайфом выдыхая. Смотрю на нее с умилением.
Она в моей одежде выглядит… забавно. Она явно ей велика. Это добавляет какой-то своеобразный шарм и хрупкость образу. Шапка то и дело сползает на выразительные глаза, и Женя поправляет ее.
— Ну как тебе, а? — спрашиваю, наблюдая, как она в очередной раз делает глубокий вдох, балуясь и выдыхая облачко пара.
— Слушайте, Роман Петрович, круто! Столько снега намело. Я такой зимы за всю свою жизнь не видела! — смеётся она.
— Не поверишь, я тоже, — усмехаюсь, закидывая дрова в мангал.
— А динозавров видели? — раздается из-за спины.
— Ах ты, жучка! — разворачиваюсь и легонько толкаю Смирнову плечом, отчего она тут же падает в сугроб, как легкий фантик.
— Я так не играю! — возмущается Женя, проваливаясь глубоко и пытаясь выбраться.
— Вот и отлично, — киваю, поджигая и бросая в дрова роллы для розжига. — Шашлык будешь?
— Конечно! Какая зима без шашлыка? — отвечает она запыхавшись от усердия.
Тяну ей руку. Вытаскиваю из сугроба рывком. И тут же толкаю обратно.
— Криопроцедуры, Женя. Я злопамятный. Динозавров никогда тебе не забуду.
— Да они наверное из-за вас и вымерли, — ржет она из сугроба.
— Смирнова, сейчас ты тут до весны останешься лежать. — рычу, снова подавая ей руку.
— Нет, спасибо, — игнорирует она мою руку, ворочаясь в снегу. — Я как-нибудь сама.
Женя разворачивается на живот и пятится жопой на меня. А мне так хочется ей по этой самой жопе!.. Да ладошкой!.. Едва сдерживаюсь. Все же, она не знает, на сколько мы с ней на самом деле близки.
— Ты что, снеговика решила слепить? — поддразниваю её, глядя, как она возится.
Женька распрямляется и комкает в руках шар из снега.
— Если кинешь в меня, снова будешь загорать, — хмурюсь, но на губы лезет дебильная улыбка.
— Это голова для снеговика, — щурится Женька, будто не боится моей угрозы.
— Ну давай, слепим этого красавца, — говорю миролюбиво, подходя ближе.
Вместе начинаем лепить снеговика, она командует, я подкатываю огромные шары снега. Развлекаемся, как дети. Её смех звонко раздаётся вокруг, и это согревает похлеще костра.
Снеговик получается кривой. Вместо глаз ставим угли из костра. Ими же рисуем рот. Получается страшным, как пугало.
— Надо нос сделать. Есть морковка? — говорит Женя, довольно глядя на снеговика и переводя дыхание.
Поправляю ей шапку, съехавшую на глаза.
— Лень идти за ней. Ну… давай из ветки, что ли, сообразим? — отвечаю, нахожу кривую короткую ветку и вставляю её на место носа. — Теперь он выглядит ещё более устрашающе.
— Страшновик! — смеётся Женя, упирая руки в бока.
— Пугавик, — предлагаю свой вариант, обнимая ее за плечо. Снова ощущаю, какая она маленькая и хрупкая под огромной курткой.
Отвлекаюсь, насаживая мясо и раскладывая шампуры над огнем.
В какой-то момент понимаю, что Женька притихла. Оборачиваюсь и в меня тут же прилетает снежок. Попадает прямо в плечо.
— Ах, так? — притворяюсь обиженным, набираю горсть снега и кидаю в ответ.
Начинается снежная битва, снежки летят в разные стороны, я пытаюсь поймать Женю, а она визжит и убегает, неловко путаясь в валенках.
— Смирнова, ну-ка иди сюда! — смеюсь, подбирая ещё один снежок.
— Ни за что! — кричит она, выглядывая из-за сугроба и тут же прячась
