облизнул губы, не моргая. — Есть.
Ситуация начала выходить из-под контроля. Я попыталась отодвинуть его и освободиться, но вместо этого словно дёрнула за поводок.
Одним движением, слишком быстрым даже для оборотня, Гриша прижал меня к себе одной рукой, принудив выдохнуть весь воздух из груди, а другой сжал щёки, удерживая голову в одном положении. Я могла бы начать сопротивляться, но именно этого он и ожидал. Он ждал, что я дам ему повод.
Повод пойти дальше.
— Ты сообразительная. И умеешь держать себя в руках, верно? — он не спрашивал, просто рассуждал вслух. — Ты сумела подчинить себе дух мёртвой жрицы, будучи ребёнком. Сумела удерживать зло под контролем много лет, а когда потеряла контроль, то смогла его уничтожить. Сделала то, что до тебя не удалось никому, хотя пытались многие. Интересно, как так получилось, что ты проявила слабость? Небрежность тебе несвойственна.
Я молчала, закусив губу.
— Погоди, — начал догадываться он. — Или это всё из-за того ранения? Я прав, — утвердился он в верности собственных рассуждений. — В ночь, когда тебя зацепил ягуаретта, тварь смогла сбросить оковы… Где Роза? — неожиданно сменил он тему.
— Далеко, — кратко отчиталась я.
— Дай угадаю. Пока я ищу Максика, она ищет тело Кетцаля?
Я постаралась сохранить невозмутимость.
— Никому так не нужны сторонники, как тебе. Надеешься заручиться дополнительной поддержкой? — идеально ровная кожа на лбу Гриши собралась удивлёнными складками. И всё же, несмотря на все свои недостатки, соображал он очень быстро. — Или же хочешь спасти несостоявшегося жениха? Думаешь, он в этом нуждается?
— Мы всё в этом нуждаемся, — устало проговорила я.
— Нет, только ты, — не согласился Гриша. — Потому что если ты разъединишь этих двоих, вернув Змею его родной облик, то не придётся убивать бывшего босса, верно? — хмыкнул Гриша и погладил меня по волосам. — Это также одна из причин, по которой ты отдала силу Чумы Розе. Ты не хочешь убивать… Больше нет. Или не можешь? Глупый был поступок, кстати. С ней ты была сильнее.
— Ты не понял главного, — наставительно произнесла я. — Да и вообще никто этого не понял. Чума — это не сила. Это — обязанность. Я просто избавилась от лишней ноши.
— А я тоже ноша? — прямо спросил Гриша. — Или ты просто используешь меня так же, как и ягуаров? Как всех вокруг? — его лицо отобразило презрение. — Ты что, вообразила себя гейшей и надумала торговать собственным телом? — стало обидно. Слова злые и несправедливые. — Ты хоть знаешь, почему Даниэль столь неожиданно захотел тебя себе?
Парень склонился близко-близко, так, что я могла почувствовать запах его кожи. Пахло нагретыми на солнце лесными ягодами, душицей и грозой. Знакомый из далёкого детства запах, образующийся, когда высоко в небе сверкают электрические разряды.
— Не в природе ягуаров дать своей добыче уйти. Когда он рассёк твою кожу, то оставил метку, — сообщил мне Гриша, демонстрируя наслаждение от моей растерянности и беспомощности. И это было именно тем, что я испытывала, сжатая его руками. — Свою метку. Такого раньше никогда не было. Потому что никто не выживал. А ты выжила. Даниэль всё знает, конечно же. И про метку, и про её действие. А справиться с собой не может. Какое-то время ему удавалось держаться от тебя в стороне, но потом вы случайно столкнулись. И стало совсем невыносимо. И будет становиться лишь хуже с каждым днём. Он сильный, очень сильный, но его одержимость будет расти, как и ревность. Так будет продолжаться до тех пор, пока один из вас не умрёт. Потому что действие метки не исправить и саму её не стереть.
— Откуда ты знаешь? — прошептала я пересохшими губами. — Про метку.
— Я её чувствую, — проронил он, нехотя отпуская меня и безрадостно отходя.
— Как?
— Как лёгкий зуд, который сколько не чеши, а всё равно не пройдёт, — ответил он грустно.
— Разве тебе не неприятно?
Мне бы было. Фантомный зуд не просто противный, он сводящий с ума.
Гриша скованно улыбнулся, легко прикоснулся подушечкой большого пальца к моей нижней губе и ответил:
— Нет. Это же ты.
Допил одним глотком свой остывший кофе. И ушел не попрощавшись.
Вернулась муза и молча полезла за бутылкой вина и бокалами.
А я перезвонила Нисе.
— И что мне теперь делать? — спросила я у подружки.
— А не надо было мужиков соблазнять, — раздражённо фыркнула она.
— Я никого не соблазняла!
— Тут бы я поспорила, — с сомнением повертела Ниса головой. — Хотя, возможно, у тебя это выходит самопроизвольно.
— Как там Лозовский? — в ответ мило поинтересовалась я. — Ты вроде его проверять пошла.
— А чего ему сделается? — пожала она плечами. — Жив курилка. Оказывается, он уснул в ванной.
— Смотри, чтоб не утонул, — предупредила я, а после попросила: — И сама не утопи.
* * *
Новый день начался с новых сюрпризов.
— Зачем ты это сюда приволокла? — поигрывая деревянной ложкой, спросила я, скептично рассматривая клетку.
На плите тихо кипел суп. Над пускающей пузыри поверхностью поднимался негустой пар. По кухне расползался запах провансальских трав. Я не была уверена, добавляют ли их в горячее, но не нашла ничего другого в своих запасах. Для большей полезности и насыщенности вкуса следом за специями закинула в кастрюлю укроп, петрушку, красный перец и основательную жменю чеснока.
— «Это» — попугай, — муза поправила клетку, водружённую на стол, и зачем-то представила мне пернатого: — Зовут Чирик.
— И зачем он здесь? — выгнула я бровь.
— Затем, что его хозяйка не здесь! Твоими стараниями, между прочим! — завелась Руся, тряхнула пакетом, родом из ближайшего сетевого магазина, и всучила мне килограммовую пачку птичьего корма. — Всю прошлую неделю он был моей ответственностью. Теперь твоя очередь!
— Понятия не имею, как содержать попугаев, — растерялась я, присматриваясь к весьма крупному пернатому. Это была белая птица, раза в три крупнее обычных волнистых попугайчиков, с рядом оранжевых пёрышек вокруг глаз и внушительного клюва. И с забавным хохолком, который смешно дёргался каждый раз, когда яркое тропическое создание начинало крутить головой.
Заметив внимание к своей персоне, птица глянула на меня умными глазами, будто бы оценивая и решая, достойна ли я быть её нянькой.
— Можно подумать, я — опытный орнитолог! — фыркнула муза. — Но кому-то придется за ним присмотреть, чтобы не сдох, иначе подружка расстроится.
Умолкнув, она начала коротко втягивать в себя воздух принюхиваясь.
— А чем это так странно пахнет? — и она потянулась к плите, чтобы почти сразу отпрянуть и замахать рукой в воздухе, отгоняя пар: — Решила микробов погонять? Фу-у-у-у-у, с чесноком ты переборщила.
И муза зажала нос пальчиками.
— Хоть из нас троих ты готовишь лучше всех, но
