очень приятно.
Береговая оборона, полная версия
Мы предвидели, что это грядет, – некоторые из нас предвидели. Мы чуть-чуть вас опережали, а вы не понимали этого. Вы не понимали, какие у нас на тот момент совершенные системы радаров, как быстро мы готовим кадры, чтобы обслуживать эти системы, и как далеко благодаря им можем видеть. Вы не понимали даже, насколько быстро мы строим новые самолеты. Да, мы действительно проигрывали вам в численности, но благодаря РиО всякий раз засекали ваше приближение – видели сонмы воздушных судов люфтваффе, когда они только покидали авиабазы в оккупированной Франции, определяли, на какой высоте движутся самолеты и в каком количестве. И это давало нам время на подготовку. Мы могли встретиться с вами в воздухе, дать отпор, не допустить приземления, гонять по небу, пока у вас не закончится топливо и вы не повернете назад до следующего налета. Прочь от нашего осажденного острова, одиноко застывшего на кромке Европы.
Мэдди жизнью своих будущих детей поклялась хранить эту тайну. Уровень секретности был таков, что у тех, кто имел отношение к радарам, даже должностей не было. Их называли просто «служащий со спецобязанностями». Сокращенно сл / со, так же как р-т вместо «радист» и с / пр вместо «связь по рации». Это, возможно, самая полезная и компрометирующая информация, которую я вам сообщаю. Теперь она вам известна.
Мэдди прошла шестинедельные курсы, обучаясь на оператора радара. Еще ее резко повысили в звании, она стала офицером. Потом ее направили на авиабазу Мейдсенд на побережье Кента неподалеку от Кентербери, где размещалась эскадрилья новых истребителей «спитфайр». Мэдди никогда прежде не оказывалась так далеко от дома. Впрочем, ее не приставили к экрану радара, хотя база и располагала радиолокационной станцией; Мэдди по-прежнему работала в диспетчерской. Среди пламени яростного лета 1940 года она сидела в железной башне и сосредоточенно принимала вызовы. Другие девушки, обучившиеся работе с радарами, сидели перед стеклянными экранами с мигающими зелеными огоньками и по телефону или телеграфу связывались с оперативным отделом. Когда там идентифицировали приближающийся самолет, то сообщали об этом Мэдди, а она вела радиосвязь «земля – воздух», помогая подбитому воздушному судну дотянуть до аэродрома. Но бывали и триумфальные возвращения, и время от времени новые самолеты прилетали с технической базы в Суи
СУИНЛИ СУИНЛИ
В Суинли. Меня заставили написать название целиком. Так стыдно, что снова подташнивает.
Энгель с досадой требует, чтобы я не переживала из-за названия технической базы. Ее уже не раз пытались разбомбить, так что ничего секретного в ней нет. Энгель уверяет, что гауптштурмфюрера больше заинтересует мое описание первой сети радаров. Теперь она сердится на Т. за то, что он нас прервал.
Ненавижу их обоих. Ненавижу их всех. НЕНАВИЖУ ИХ
Береговая оборона, чтоб ее
Разнюнилась, идиотка.
Ладно. На экране радара вы видите зеленые точки, обозначающие самолеты. Одну, две, и они движутся. Не исключено, что это наши самолеты. Можно наблюдать, как разворачивается сражение, точек становится все больше, к первым в мерцающем свете экрана присоединяются новые. Они собираются вместе, некоторые гаснут, как искры бенгальских огней. Каждый погасший зеленый огонек означает закончившуюся жизнь, всего одну, если сбит истребитель, или жизни целого экипажа, если бомбардировщик. «Погасни же, огарок!»[11] (Это из «Макбета». Говорят, он тоже, как ни маловероятно, был одним из моих предков и на самом деле время от времени вершил суд на земле наших семейных владений. По мнению шотландских современников, король не был таким вероломным негодяем, каким изобразил его Шекспир. Запомнит ли меня история как магистра искусств, как человека, получившего орден Британской империи, или как приспешницу гестапо? Даже думать об этом не хочу. Очень может быть, когда перестаешь вести себя по-рыцарски, вполне можно потерять и звание магистра.)
При наличии радиосвязи Мэдди могла передавать на самолеты, что именно служащие со спецобязанностями видят на своих экранах. И говорила пилотам примерно то же самое, что в Оуквее, разве что не так хорошо знала ландшафт Кента. Сообщала координаты движущегося воздушного судна, скорость ветра, есть или нет выбоины во взлетно-посадочной полосе (иногда на нас совершали налеты). А еще отдавала распоряжения предоставлять приоритетное право на посадку тем самолетам, у которых оторваны закрылки или пилот получил ранение и в плече у него застрял осколок, ну и так далее.
Как-то раз вскоре после полудня Мэдди следила, не появятся ли в эфире отставшие после сражения, в котором не участвовала эскадрилья Мейдсенд, и чуть не упала со стула, когда до нее донесся отчаянный голос, раздавшийся на ее частоте:
– Мэйдэй-мэйдэй…
Отчетливый сигнал по-английски. А может, это было французское m’aidez, «на помощь». Дальше передача шла по-немецки.
Голос был мальчишеским, молодым и перепуганным. Каждое появление в эфире обрывалось всхлипыванием. Мэдди сглотнула – она понятия не имела, откуда несется этот отчаянный зов о помощи, – и крикнула:
– Слушайте! Слушайте, – после чего переключила звук с наушников на громкоговоритель, чтобы все могли услышать, и схватила телефонную трубку: – Это помощник диспетчера Бродатт из наблюдательной башни. Я могу связаться непосредственно с Дженни из спецобязанностей? Ладно, значит, с Тессой. С тем, кто у экрана. Мне нужно идентифицировать радиосигнал…
Все столпились вокруг телефона, глядя через плечо Мэдди, как она записывает под диктовку с радиолокационной станции, и громко ахнули, осмыслив координаты.
– Он идет прямо на Мейдсенд!
– Вдруг это бомбардировщик?
– Вдруг у него еще остались боеприпасы?
– А если это ловушка?
– Тогда он говорил бы по-английски!
– Кто-нибудь знает немецкий? – выкрикнул дежурный офицер.
Все молчали.
– Проклятье! Бродатт, оставайтесь на связи. Давенпорт, пробегитесь по базе, может, кто-нибудь из девочек поможет. Приведите мне человека, понимающего немецкий! Живо!
Сердце билось у Мэдди где-то в горле. Она прижимала к одному уху наушник, к другому – телефонную трубку и ждала новой информации от девушки у радара.
– Тсс, – предупредил Мэдди дежурный офицер, перегнулся ей через плечо и взял трубку, чтобы у нее освободилась рука и можно было записывать. – Ничего не говори, чтобы он не узнал, кто его слушает.
Дверь с грохотом распахнулась, и показался Давенпорт. По пятам за ним шла одна из радисток Женских вспомогательных сил.
Девушка выглядела безупречно: ни единой синей ниточки не торчало из униформы, длинные светлые волосы уложены в идеальную прическу, начинающуюся двумя дюймами выше форменного воротничка. Мэдди видела ее в столовой да на редких вечеринках. Между собой ее называли Королевна, хотя официально она не была пчелиной маткой, королевой роя ЖВАС (так мы зовем старшего администратора базы), да и фамилия ее звучала совершенно иначе. Мэдди не знала, как
