не встал ребром. Принципы принципами, а умирать не хочется никому.
– Ты прекрасно выступила, – хвалит меня отец, имея в виду речь, что я произнесла перед журналистами за час до начала вечеринки. Ее транслировали в прямом эфире на всех островах, и для меня это был чуть ли не самый волнительный момент в жизни.
– Спасибо, Дрейк постарался, – признаюсь я. – И за напутствие тоже спасибо. Я тебя не подведу. Ты же знаешь, я сильная.
– Наша дочь и не может быть другой, – уверенно отвечает папа.
Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть в красивое, но словно высеченное из гранита лицо. Его напряжённый тяжелый взгляд направлен на маму. Я понимаю причину его беспокойства. После смерти брата она… Мы ее чуть не потеряли. Отец боится… Нет, это неправильное слово, потому что бояться мой отец не способен. Его тревожит то, как жена переживет отъезд единственной дочери.
– Мама справится, пап, – положив руку на сильное плечо, я мягко улыбаюсь, и в глубине таких же, как у меня лазурно-голубых глазах, замечаю затаенную усталость. Глубокий разлом между его бровями и прорезающие высокий лоб морщины – единственные свидетельства его солидного возраста. Но назвать отца старым ни у кого из элиты Улья не повернется язык. На нашем острове старость отменена задолго до моего рождения. Единственный, кто не вписывается в нашу вечно молодую тусовку – генерал.
У меня перехватывает дыхание и сбоит сердце, когда объект моих размышлений направляется прямо к нам. Широким шагом Одинцов пересекает зал и останавливается на расстоянии вытянутой руки.
– Приветствую, Дэрил, – к отцу он обращается исключительно по имени, словно они давние друзья, хотя это далеко не так. У папы нет и не может быть друзей.
– Дай нам еще полчаса, – к моему величайшему изумлению, отец обращается к Одинцову с просьбой, а не приказывает.
– Времени нет, – возражает генерал, приводя меня в еще больший шок и оцепенение. – Безопасный маршрут рассчитан до минуты.
– Папа? – я перевожу испуганный взгляд на отца, затем на побледневшую мать, до белых костяшек сжимающую кулаки. Опомнившись, она скрывает руки в складках подола длинного платья и посылает мне ободряющую улыбку, но я вижу, каких огромных моральных и физических сил ей стоит эта выдержка.
– Ари, ты должна сейчас пойти с генералом, – наклонившись к моему лицу, тихо произносит отец. – Пожалуйста, веди себя естественно.
– Папа… – отчаянно шепчу я, позволяя себе секунду слабости. Он чуть крепче сжимает пальцы на моей талии и ласково целует в макушку.
– Соберись, девочка.
– Уже, – киваю я. Перевожу дыхание и убираю с лица лишние эмоции.
– Иди, – отступив назад, отец невозмутимо улыбается, передавая мою руку в грубую ладонь генерала. – Береги её, – взглянув на Одинцова, коротко произносит он, и развернувшись, направляется к жене.
Окаменев, я неотрывно наблюдаю, как отец стремительно удаляется, подходит к маме и что-то уверенно и настойчиво ей объясняет. Знаю, она не слушает. Много лет она не слушает то, что говорит мой отец. С тех пор как погиб мой брат, мама словно похоронила и его тоже. Ее неживой взгляд прикован ко мне, губы кривятся в подобии улыбки, за которой скрываются бесконечная боль и сожаление.
– Ариадна! – обращает на себя мое внимание генерал, и я вздрагиваю от резкости его тона. – Готова отправиться на Полигон?
– Нет, – взглянув на него ледяным взглядом, бесстрастно отвечаю я.
Глава 6. Полигон
«Полигон – специализированный учебный центр, расположенный на одном из передвижных островов. Здесь жители, населяющие плавучие острова, проходят интенсивные программы обучения, направленные на развитие навыков выживания на материке и противодействия угрозе, исходящей от шершней.»
Подземная лаборатория. Отсек Д.
– Дерьмо, – выплёвывает майор Харпер, пристально разглядывая через пуленепробиваемый экран капсулы неподвижную тварь, добытую во время последней экспедиции на материк.
Шершень сидит в скрюченной позе, его остекленевшие чёрные глаза смотрят в одну точку. Лысый череп мутанта блестит в тусклом свете лаборатории, кожа в струпьях и рубцах тянется по его мускулистым конечностям. Узловатые наросты на пальцах, чёрные ломаные ногтевые пластины и непропорционально длинные, мощные руки делают существо ещё более жутким. Выступающая грудная клетка и широкие плечи говорят о его невероятной, смертоносной силе.
Майор потерял двоих опытных разведчиков, чтобы захватить мутанта живым, а теперь эта полудохлая мразь застыла в анабиозе, словно смеясь над всеми их усилиями. Харпер раздраженно сжимает зубы. Из-за технического сбоя группа попала в окружение, и эту тварь чудом удалось захватить. Одна ошибка стоила ему двух лучших людей.
– Ну ты и урод, дружище, – ухмыляется майор, смотря прямо в узкие вертикальные зрачки.
Внезапно шершень резко оскаливается, его губы приподнимаются, обнажая заострённые, почерневшие зубы с удлинёнными клыками, напоминающими хищные жвала насекомого. Язык – тёмный, почти угольно-чёрный, покрыт мелкими наростами. Мутант словно пробует воздух на вкус, глубоко вдыхая кислород – непривычный, очищенный фильтрами лаборатории. Ноздри его приплюснутого носа быстро раздуваются, и кажется, что ему не нравится этот воздух – слишком чистый, лишённый привычного яда и пыли подземных колоний, где прячутся его сородичи.
Шершень приподнимается, его мышцы напрягаются, и на мгновение кажется, что он собирается броситься вперёд. С его шеи на плечи тянутся тонкие канаты жил и вен, пульсирующие от напряжения, словно он ждёт момента, чтобы вырваться. Но отсюда ему не уйти. Эту тварь ждет долгий болезненный процесс исследований и тестов, а после… После шершень будет ликвидирован, как и все мутанты, что были здесь до него.
– Ты разве не должен быть в госпитале? – тихий голос раздаётся за спиной Харпера.
Майор вздрагивает, не услышав, как к нему приблизилась Элина Гранд, ведущий биохимик корпорации. Её ртутно-серые глаза сверкают за стеклами очков. Она смотрит на шершня с холодным профессиональным интересом, делая шаг вперёд.
– В госпитале? – усмехается Харпер, но его голос звучит напряжённо. Он не отводит взгляда от твари. – У меня нет времени на отдых.
Элина поднимает руку и касается стекла, за которым сидит шершень. Тот следит за её движениями, медленно поворачивая голову.
– Этот образец… – начинает она, прищурившись. – Он отличается.
– Что ты имеешь в виду? – Харпер смотрит на неё исподлобья, его голос звучит резче, чем он ожидал.
– Смотри, – Элина указывает на шершня. – У него развились новые физические особенности: он крупнее, восстанавливается быстрее, и что самое странное, – не проявляет агрессии в замкнутом пространстве.
Майор концентрирует внимание на мутанте, замечая на его длинных руках порезы и глубокие царапины, откуда проступает вязкая, красная жидкость. Но эти раны, хоть и кажутся свежими, быстро затягиваются. Его регенерация почти мгновенна – одно из самых пугающих свойств.
– Но самое интересное – его мозг, – с энтузиазмом продолжает Элина. – Мы обнаружили необычную активность в когнитивных зонах, особенно тех, что связаны с анализом и обработкой
