бёдер, но, когда он понял, что Соловейка далеко – отпихнул девицу от себя. Она повалилась ему под ноги, посмотрела обижено и зло, Аяр такой же злой взгляд бросил по ту сторону круга – кто схватил его сестрицу? А может ущипнул, сжал, погладил? Горячая кровь яростью прилила к голове, напитавшись дурью – надо уйти! Краем глаза увидел – отец тоже повернул голову на Соловейку. Наверняка посмотрел что кнутом стеганул – парень, стоявший за сестрицей, сбежал.
Остальные, совсем одурманенные, не могли воспротивиться древней силе и улеглись на землю вместе с девицами. Кто не захотел – вслед за князем Остромыслом побросал пустые кувшины и ткани в чашу с горящими травами. Свой кувшин бросил и Аяр, ему хотелось убраться со срамной поляны куда подальше. Отец не стал его останавливать, только окинул прищуренным взглядом. Чем отче недоволен? Ну не тем же, что Аяр славить землю-мать с незнакомой девицей не стал? Не может он! Не хочет. Сестры ему не видать, но и другую деву обнимать – руки холодеют. Ни забыть о ней не может, ни в ледяной воде любовь смыть, ни огнём выжечь.
Соловейка сбежала вместе с остальными девицами быстрее, чем Аяр смог уследить. На месте, где она стояла, остались только травы, перемазанные ягодным соком. Едва переступая ослабевшими ногами, Аяр пошел в сторону терема, когда на него налетел Райнар, хмельной и весёлый. Схватил за плечи, взмахнув рукой остальным парням.
– Не милы тебе девки под ритуальной чашей а, княжич? Пойдём с нами, разделим с тобой мёд на моё счастье! Пойдём, Аяр, я завтра женюсь. Следующим за тебя чарку поднимем!
Не дожидаясь ответа, дружинник потащил за собой княжича, но тот и не сопротивлялся. Ноги сами понесли его прочь с поляны, где всё еще не закончились воздаяния Земле под треск костров и молитвы жреца. Никто молодых парней и девиц не неволил, все знали – взятые силой дары ей не нужны и обернутся пустоцветом.
В гриднице дружинников было шумно и душно. Светильник в стене черно чадил, но на него никто не обращал внимания – воины провожали одного из самых смелых и самых лихих. Завтра он должен был уйти из общих палат в дом своего отца с молодой женой.
– Теперь будем Ладу славить! – вскрикнул Райнар и грохнул чашкой с мёдом по столу. – Чтобы ночь была черна, и девка была узка!
Аяр опрокинул свою чарку, вязкий мёд связывал мысли и вытеснял горький травный дурман. Среди дружинников со старыми знакомцами и друзьями забыть короткую рубашку Соловейки было проще. Райнар, высокий светловолосый и светлоглазый могучий муж с двумя косицами от висков, был сыном северных земель даже больше, чем его отец – варяг Ульв. Тот когда-то наёмником пришел в княжество Остромысла, да так и остался добрым другом и воеводой. Всё детство Аяр с Райнаром под его присмотром провели на заднем дворе княжеского терема. И только когда дружинник начал девок по сеновалам зажимать, а княжич дышать не мог, глядя на Соловейку, их дорожки разошлись. Но теперь Райнар женится, Аяр поднял в его честь чарку. Хмельные дружинники засмеялись:
–– А не так ли невесту твою звать, а? Ух, даст она тебе любви, не унесешь! Ты её хоть разок видал, иль нюхнул?
– Да ни разу! – возмущенно отозвался Райнар. – Отец сказал – женись, ну а я что? Ну и всё… Говорят, справная, зад – во!
Дружинники снова загоготали, а потом кто-то пьяным голосом сказал: «Так пойдём, хоть глазком поглядим! А то вдруг зад – во, а на голову всю жизнь юбку натягивать?». Райнар сразу же согласился. Аяру затея была не по нутру, зачем глазеть на девицу, еще и чужую невесту. Он хотел уйти в терем, но пьяная ватага подхватила и вместе с ним вывалилась во двор. Они потекли вниз по склону к городищу, прошли широкой улицей к веренице богатых добротных изб. В одном из дворов стоял крепкий дом за плетнём. Из окон его лился мягкий свет, тут сегодня не спали даже такой глубокой ночью. Дружинники лихо перемахнули через невысокий забор, прыгнув прямо в желтую, хрустящую листву. Райнар на всех шикнул, но не сдержал смешок. Потянув за собой и Аяра, он пробежался по дорожке и прижался к окну.
– Ну что, видать?
– Да никого не видать, – отмахнулся Райнар, – только княжья дочка крутится. Да отойди ты!
Аяр вскинул голову, глянув на дружинника, но тот ничего больше не говорил, только хмурился и ругался.
* * *
Так хорошо, что сборы невесты еще не закончились! Соловейка бежала с ритуальной поляны со всех ног, чтобы успеть. Только на минуту задержалась в своей светёлке, смывая ягодный сок, да белое молоко. А ведь она так не хотела туда идти, но князь-батюшка настоял – негоже княжеским детям и воспитанникам отсиживаться в стороне. А на самом деле хотелось взглянуть на невесту. Незамужних дев всегда приглашали на свадебный убор, но Соловейка редко ходила. Но случайно узнала, что в невесты княжескому дружиннику сватают Ладушку – её весёлую, милую хохотушку-подружку – и сразу же захотела проститься с ней и их девичьими играми.
Ладушка стояла посреди своей девичьей светёлки ногами в глубоком тазу. Матушка лила ей из ковша воду на голову, плакала и причитала по дочери как по покойнице в один голос с собравшимися тётками, да бабами. Невеста тоже рыдала, но только потому, что того требовал обычай. Натужно всхлипывая, она то и дело стреляла глазами из стороны в сторону и чутко прислушивалась к словам. Соловейка с полотенцем в руках стояла к ней ближе всех и тоже вслушивалась в бабий говор. Они нараспев причитали в потолок о том, как Ладушке дальше жить, и как бы не пропасть, и как жаль такую молодую, красивую, добрую, ласковую дочь отдавать в чужой дом, будто в жертву принося. Вот она уйдёт от родителей и на утро переродиться в мужнюю жену – чужую. И будет она нелюбимая, ненужная, как запертая в горнице голубица. Да на кого ж она отчий дом покинет…
Соловейка переглядывались с Ладушкой, неужто и впрямь так плохо замуж выходить? Никаких радостей это не сулит? Ни радости, ни нежности, ни любовного жара? Ни взглядов, ни объятий? Ладушка тоже в это как будто не верила, хлопала длинными мокрыми ресницами и больно закусывала губу, чтобы рыдать, а не спросить у матушки это напрямую. Но вот её перестали обмывать.
