быстрым, но изучающим взглядом окинул новоявленного партнера, словно еще раз хотел удостовериться в его надежности. Потом спросил:
— Сколько времени вам нужно на подготовку?
Лещук раздумывал недолго:
— Два дня.
— Хорошо. Ровно через два дня в это же время я зайду.
Минут через десять после ухода Исмаилова Лещук набрал нужный телефонный номер. Длинные гудки… Положил трубку. Снова набрал… После третьего раза, когда на том конце провода человек отозвался, Лещук произнес:
— Он приходил.
— Буду через час, — послышалось в ответ.
Ровно через час в комиссионный магазин вошел мужчина в светлом летнем костюме и шляпе — в том же наряде, что и два года назад. Напоминание о Евгении Евгеньевиче было лишним, тем более что в магазине находились еще двое посетителей. Когда посетители ушли, Лещук повесил на дверях табличку "Магазин закрыт", и они удалились в директорскую каморку-кабинет.
Говорили недолго. Лещук во всех тонкостях доложил о разговоре с посетившим его незнакомцем.
— И что там за дверью? — первым делом спросил человек, именовавший себя Евгением Евгеньевичем. — Что он ищет?
— Говорит, что экспонаты Центрального музея Кенигсберга.
— Откуда такая уверенность?
— Не сказал.
— Себя назвал?
— Нет.
— Где расположен тайник?
— Тоже не сказал. Но скоро узнаю, когда пойдем вскрывать.
Называвший себя Евгением Евгеньевичем поднялся:
— Информируйте меня о каждом его шаге, — сказал он и, достав из внутреннего кармана пиджака конверт, положил его на стол. — Благодарю за работу!
Исмаилов шел не спеша. Анализировал встречу, размышлял. Лещук ему явно не понравился. Продавец, да еще и директор комиссионного, пусть небольшого магазина, должен обладать совсем другими манерами и внешностью. А этот… узкое лицо, хриплый неприятный голос… нет-нет, да и просачиваются в разговоре словечки из блатного жаргона. Последнее Исмаилов усвоил надолго — как-никак, отмотал почти 3 года накануне войны. Очень не хотелось, но придется довериться. Однако не только это заботило Исмаилова. Он пустился в опасное путешествие и даже не знает, ради чего. Что там за этой пресловутой металлической дверью? Драгоценности? Произведения искусства? Вряд ли… Стоит ради них такое чудо техники, как "Зеетойфель" создавать… Списки агентуры? Не успели вывезти? Это уже ближе, хотя сомнительно, что 20 лет назад картотеку агентов не успели забрать.
Так он размышлял, сидя в автобусе, в который садился, чтобы лучше изучить город. Вот автобус затормозил на очередной остановке и Исмаилов увидел… Нет, он не мог поверить: мимо по тротуару спокойно шел… шел Мастер, его сослуживец по разведшколе. Мастер за 20 лет не особо изменился.
Под влиянием увиденного Исмаилов спешно вышел из автобуса. Проследить за Мастером не составляло труда, тем более что тот совсем не опасался слежки.
Так вот где он скрывается, этот бывший связник, который в июле 1944-го исчез в Белоруссии! Раз жив, значит, высшей меры не заработал. Отсидел? Возможно. Интересно, под какой фамилией живет? А если не был осужден, а скрывался, то это просто находка! Они вдвоем без Лещука и будут разбирать кирпичную кладку. Но и это не все. Господин Ройтман скажет только спасибо, когда узнает, что в закрытом Калининграде одним агентом может стать больше.
Вскоре Мастер скрылся в дверях небольшого заведения под названием "Радио и телемастерская". Исмаилов без особого труда установил, что ее директором является Дронов Василий Андреевич. И проследить его путь до дома после работы тоже было не сложно. Сегодня суббота, а завтра в воскресенье вечером надо будет обязательно к нему наведаться.
Глава 4
ДЕЛО РАДИОМАСТЕРСКОЙ
1965 год, Калининград, 21 июня
Полковник Костров начинал рабочий день с чтения газет. Сначала, естественно, шли "Правда", "Известия" и "Красная звезда", затем местные газеты и в довершение — заслуживающие внимания статьи из зарубежной прессы, которые готовили для своего шефа переводчики. Поскольку Костров приходил на службу на час раньше положенного, то и отвлекать его от чтения можно было только в крайнем случае. В это июньское утро такой случай представился.
— Разрешите?
На пороге стоял капитан Дружинин; лицо его выглядело озабоченным.
— Заходи, Сергей Никитич, — недовольно произнес Костров, не отрываясь от чтения. — Что у тебя?
— Только что звонили дежурному. Один человек желает говорить с вами с глазу на глаз.
Костров отложил в сторону газету:
— Сколько населения в нашем Калининграде?
— Порядка 350 тысяч.
— А в целом по области?
— Раза в два больше.
— Если каждый из жителей будет разговаривать лично с начальником Управления КГБ, мне придется в кабинете ночевать.
Дружинин сделал шаг вперед:
— Простите, товарищ полковник, но я не все сказал. Человек, который пожелал с вами увидеться, хочет прийти с повинной.
— Вот как? — Костров резко поднялся, и это вызвало у него боль в боку от недавно перенесенной операции. — С повинной, говоришь… Но почему он не может сам прийти?
— Боится, говорит, что за ним возможна слежка.
— Ты сам-то разговаривал с ним?
— Так точно. Я как раз проходил мимо дежурного, когда раздался звонок.
— И что теперь?
— Этот человек будет звонить через час.
Костров прошелся по кабинету, закурил. При этом отметил укоризненный взгляд Дружинина, который говорил: "Зачем, вы же после операции?"
— Вот что, капитан, садись на телефон и, как только наш незнакомец даст о себе знать, договорись с ним о встрече. Бери машину, если надо, и вези его сюда. Похоже, тут дело серьезное. Раз пожелал с повинной, значит, придет не с пустыми руками. Задача ясна?
— Так точно! Разрешите идти?
…Через пару часов в кабинете Кострова сидел человек лет 45–50, крепкого телосложения; взгляд его был настороженным. Костров и Дружинин внимательно изучали сидящего.
— Слушаем вас, — первым заговорил Костров. — И давайте с самого начала: фамилия, имя, отчество, где родились, чем занимались. Если хотите, можете курить.
— Нет, спасибо, не курю.
— Тогда слушаем.
Минуту незнакомец собирался с мыслями. Несомненно, он знал, на что шел. Но очутиться в кабинете начальника Управления КГБ под пристальным вниманием двух солидных людей в штатском… такое воспринять было непросто. И он, нервно сжав пальцы рук, заговорил:
— Дронов Василий Григорьевич, заведующий мастерской по ремонту радио и телеаппаратуры. При рождении Заремба Николай Степанович. Родился в 1922 году в городе Витебске в семье железнодорожников. Кроме меня в семье еще старшая сестра Наталья, сводная по отцу. С детства увлекался радиоделом, ходил в радиокружок при Дворце пионеров. Потом с отличием закончил радиотехникум. В 1940-м призвали. Служил на Урале под Челябинском, а как началась война, направили в Горький, в школу младших командиров. Из нее вышел лейтенантом, командиром взвода связи. В мае 1942-го под Харьковом попал в плен.
Голод, жара, нечеловеческие условия… Решил бежать. Поймали. Думал
