распознать не мог, но звуки были пленительные, — с улыбкой завершает Азарий Михайлович.
Кто в доме хозяин
Мстислав Ростропович и Галина Вишневская. 1980-е годы. Фото Нино Лето.
Съемку с Галиной Павловной мы решили сделать в комнате, где центр вселенной — тот самый палехский стол. Здесь же, на стенах — внушительная коллекция старинных картин. Картин так много, что одна старается оттеснить другую. Если эти картины поместить в музее, конфигурация будет совсем иная и, вероятно, более достойная для таких значимых полотен.
Просим Галину Павловну сесть в кресло. Оператор вешает на ее кофту звуковую петличку. Вишневская терпеливо ждет, пока он направляет свет, проверяет звук.
— Все готово, — говорит оператор. — Еще минута, и мы начнем.
Вдруг внезапно появляется Ростропович:
— Я хочу поприсутствовать на съемке.
— Нет, Слава, лучше без тебя, — мягким голосом говорит Галина Павловна.
— Тогда сначала запишем интервью со мной, а ты подождешь. Уходи, — строгим деловым тоном заключает Мстислав Леопольдович.
У меня лично эта ситуация вызвала ощущение неловкости, как будто я вижу то, что не должен наблюдать. По сути, это семейный бытовой разговор на двоих.
Что делает Вишневская? В ту же секунду встает с насиженного места и, не говоря ни слова, покорно выходит из комнаты.
Я был просто потрясен!
Вот так в секунду изменилась оптика, и я увидел совсем иную Вишневскую. Несмотря на кажущуюся властность, передо мной предстала кроткая жена, которая буквально на цыпочках ходит перед мужем и готова покорно выполнять любую прихоть своего венценосного супруга. И в этом не было никакого кокетства, никакой игры.
Мстислав Ростропович. 1980 год. Фото Серхио Дель Гранде.
А дальше в разговоре с Ростроповичем обнаруживается, что в доме все держится на нем и только на нем:
— Вы, наверно, от всех бытовых проблем освобождены?
— Наоборот. Что вы, господь с вами. Да что вы! Никто же не занимается ничем, кроме меня.
— То есть?
— Ну вот, например, скажу вам. Все время какие-то проблемы возникают с так называемыми секьюрити. У нас тут находятся какие-то аппараты, которые мигают, моргают, и часто возникают проблемы. На крыше дома огромная антенна, которая ловит Москву, а без Москвы мы жить не можем, без телевидения. Но эта антенна почему-то от ветра поворачивается не в ту сторону. Может быть, даже умышленно это делают. Я тут же звоню и строго спрашиваю: «Куда исчезла Москва?» — «Сейчас придем». Приходят. Они уже навострились что-то куда-то поворачивать. Я ж не знаю, что они поворачивают. Потом счет приходит. Они довольны, а мне — заботы.
В общем, все смешалось в этом доме, карты спутаны, ориентиры потеряны. С драйвом я шел по этой тропе дальше, разгадывая все новые и новые ребусы.
После разговора с Мстиславом Леопольдовичем мы сразу переместились в соседнюю комнату, уже для общения с Галиной Павловной. Это даже не комната, а большой уютный холл с главной достопримечательностью — коллекцией кузнецовского фарфора. Вишневская призналась, что это одно из ее любимых антикварных приобретений. Периодически коллекция попадала в кадр, и это было очень красиво!
Такое разное детство, такая разная юность
Мстислав Ростропович и Галина Вишневская. 1961 год. Фото Сайкова.
Трудно представить себе людей более несовместимых по семейным корням и воспитанию. Дитя мещанских низов Галина Вишневская в раннем возрасте была брошена непутевой матерью — полуполькой, полуцыганкой, укатившей с очередным любовником, — и пьяницей-отцом, гордившимся тем, что после революции стрелял в мятежных кронштадтских моряков. Он считал себя верным коммунистом, а потом попал в концлагерь по доносу как контрреволюционер. Девочка росла у бабушки в Кронштадте. Она любила одно — петь.
Прошло несколько десятилетий. Анна Ахматова написала стихотворение «Голос», посвященное Галине Вишневской, под впечатлением исполнения ею «Бразильской бахианы» Эйтора Вила-Лобоса. Голос Вишневской Ахматова услышала по радио, когда лежала в больнице. Вот эти чудесные строки:
Женский голос как ветер несется,
Черным кажется, влажным, ночным,
И чего на лету ни коснется —
Все становится сразу иным.
Заливает алмазным сияньем,
Где-то что-то на миг серебрит
И загадочным одеяньем
Небывалых шелков шелестит.
И такая могучая сила
Зачарованный голос влечет,
Будто там впереди не могила,
А таинственный лестницы взлет.
Стихи были написаны 12 декабря 1961 года. Вишневская уже всемирно признанная певица. А если отмотать время назад…
Галина Вишневская. 1964 год. Фото Михаила Озерского.
— Я вообще не выносила это слово совершенно — «сиротка», — вспоминает Галина Павловна, — потому что у меня живы были родители, и это меня оскорбляло. У меня было желание во что бы то ни стало доказать, что я не такая плохая. Почему они меня выбросили, верно? Бабушке подкинули. Оба молодые были. И почему я должна быть сироткой?..
А я думал о том, как не сочетается рассказ Вишневской с той обстановкой, где он мною услышан. Даже трудно представить, что у этой холеной, благополучной женщины, утопающей в небывалой роскоши и богатстве, было такое драматичное детство. Все объясняет следующая фраза:
— Наверное, этот протест, который был во мне очень сильный, во многом двигал меня вперед.
Вишневская сделала небольшую паузу и добавила:
— Ну а потом, боже мой, кто дает женщине уверенность? Не мама, не бабушка. А дает мужчина. Лишь увидите первый раз, как на вас посмотрел мужчина, молодой человек, то и почувствуете, чего вы стоите. Вот и все.
— Так легко и просто?
— Очень просто. Это единственное, что вам дает уверенность. Больше ничто.
В этой кажущейся простоте и категоричности — характер Вишневской. Для нее не существует полутонов, когда речь идет о глобальных вещах, о поворотных событиях. Она умела концентрироваться на главном, отсекая все лишнее и незначительное. Сама жизнь заставила ее меньше рефлексировать и больше действовать. Поэтому, вспоминая о своем тяжелом детстве, Галина Павловна не давила на жалость. Она сама себя никогда не жалела и не позволяла это делать другим.
А про мужчин… Как известно, Галина, в девичестве Иванова, до встречи с Мстиславом Ростроповичем дважды была замужем. Первый ее супруг, от которого ей досталась фамилия, — Георгий Вишневский, военный моряк. Второй муж, Марк Рубин, служил директором Ленинградского областного театра оперетты.
Но по-настоящему счастливой и уверенной в себе ее сделал Ростропович.
Общаясь с Галиной Павловной и
