будет темно.
Он схватил её ладонь. Холодная. Сухая. Но настоящая. В тот миг в комнате всё сдвинулось – как если бы ткань мира провалилась внутрь себя. Мебель, стены, окна – растворялись в тумане. Звук пианино стал глухим, как через воду.
Они шагнули к зеркалу.
И тогда зеркало приняло их. Как проход, как шрам в ткани реальности. Не вспышка, не свет – просто раз и всё исчезло.
Очнулся он дома.
На полу, босиком, в коридоре. Свет был дневной. Все стены – на месте. Следа проёма в квартиру №17 – нет.
Он медленно поднялся. И вдруг услышал:
– Папа?
Мария стояла в дверях кухни. Живая. Настоящая. Та, какой он её помнил – и больше. Та, которой никогда не было в этом возрасте, потому что она исчезла раньше.
Он понял: это она. Но уже из другого времени. Или из другого слоя памяти, спаянного с реальностью.
Мария посмотрела на него и спросила:
– А пианино… ты починил?
Глава 17. Плата за возвращение
Максим смотрел на дочь – ту, что стояла перед ним в домашней футболке с Микки Маусом и растрёпанными волосами. У неё были чуть длиннее ресницы, чуть ровнее дыхание. Но он чувствовал: это она.
– Мария… – он произнёс имя, будто впервые.
– А ты чего такой? – Она наклонила голову, как в детстве. – Будто привидение увидел.
Он не ответил. Просто шагнул вперёд и обнял её. Мария напряглась, а потом медленно обвила его руками.
– Ты ведь всё равно не настоящий, – прошептала она. – Но спасибо, что пришёл.
Он замер.
– Что?
– Ты ведь помнишь, папа? Умерла я в декабре 2022-го. Помнишь? Ты тогда сказал: «Просто уехала». Так было легче, да?
Он отпрянул. Сердце застучало.
– Мария… ты…
– Я не живу здесь, пап. Но я – была. И ты меня вытянул. Правда, теперь… – она посмотрела в сторону окна, – теперь ты здесь останешься.
За окном Петроградка уже не была Петроградкой. Улицы шли под странными углами, машины двигались бесшумно, по тротуарам скользили фигуры, словно нарисованные углём. Воздух дрожал, как в жару – но не было ни солнца, ни неба.
Он бросился к двери – но за ней оказался не подъезд, а длинный, узкий коридор, уходящий во тьму. Он понимал, что это не его квартира. Это была её оболочка. Её отражение.
Он вернулся. Марии уже не было. На столе – только её записка:
«Ты хотел меня вернуть. Но, может быть, сам хотел остаться?
Ты знал, что не вынесешь правды.
Теперь ты – часть Чёрного списка.
Как и те, кто помнит слишком много».
Он упал в кресло. Всё складывалось. Картина «Лестница №4», шесть зеркал, исчезнувшие… все они не исчезли. Они остались. В тени, которая под Петроградкой, под пыльными подвалами, под старыми подъездами. Это был не ад, не сон, а отражение города – из памяти, боли, вины. Где каждый получает то, что прятал.
И теперь он – здесь.
Снаружи кто-то постучал. Медленно, в дверь. Один, два, три удара.
– Лисовский, открой. – Голос глухой, будто из подвала. – Нам надо поговорить.
Максим понял: расследование не закончилось. Оно только началось. Теперь он – внутри.
Тень не закончена. Лестница продолжается.
А за седьмым зеркалом – тот, кто знает, как вернуть обратно.
Глава 18. Седьмая ступень
Теневая Петроградка.
Максим открыл дверь.
За ней – не коридор, не лестничная клетка, а полутемный переход с черными плитами стен, как в технических тоннелях старого метро. Потолок был низким, а воздух – спертым, с запахом камня, гари и прелой бумаги. Свет исходил оттуда, где его не должно было быть – неоновых труб, вмонтированных в потолок под странным углом, будто кто-то пытался скопировать электрический свет, не понимая, как он работает.
На полу – следы. Босые. Одни – маленькие, другие крупнее, волочащиеся, оставленные то ли человеком, то ли чем-то, что только им притворялось.
Он шёл, диктофон снова включён, голос стал чужим даже для самого себя:
– Лисовский. Местоположение неизвестно. Вход из квартиры 17. Структура пространства нелогична. Возможен переход в теневую зону города. Цель: выяснить, есть ли путь обратно. Связь с реальностью – утрачена.
За поворотом туннель резко расширился. В центре – комната, похожая на вестибюль старого НИИ: стойка администратора, три двери, неработающий лифт и табло с этажами, над которым бегущая строка мерцала бессмысленным набором символов. И там, у стойки, стоял человек.
Невысокий, плотный. В пальто, которое когда-то было серым, но теперь казалось выцветшим во всех возможных смыслах. Он не шевелился.
– Ты новенький, – сказал он, не оборачиваясь. – Только прибыл?
Максим подошёл осторожно.
– Кто ты?
– Был участковым на Чкаловской, в девяностых. Пытался выяснить, куда пропала девочка с пятого этажа. Нашёл её след… и оказался тут. С тех пор – встречаю таких, как ты.
Он обернулся. Лицо человека было знакомым. Слишком.
Лисовский замер.
– Васильев?.. Стас?
– Привет, Макс. А ты долго держался.
Он помнил: Васильев исчез в 2003-м. Тогда его списали на «нервы», потом нашли пустую квартиру и шесть незаполненных рапортов. Искали пару недель, потом забыли. Как и многих.
– Здесь есть выход?
– Есть. Но он один. Через Седьмое зеркало. И оно – смотрит в тебя, а не наоборот.
Максим вытащил блокнот. Записал: «Седьмое зеркало – ключ».
– Где оно?
Васильев указал на дальнюю дверь.
– В библиотеке. Только будь осторожен. Оно не просто показывает. Оно создаёт. Всё, что ты когда-либо боялся увидеть.
Максим молча кивнул. Он направился к двери. Рука коснулась ручки – холодной, как металл в мороз. Дверь открылась легко, без звука.
За дверью была библиотека.
Не как в реальности. Эта была сделана из обрывков памяти: полки с книгами, которых не было, обои, которых не могло быть, шорох шагов, которых не слышал. Всё чужое, но смутно знакомое. Между полок стояли люди – лица скрыты тенью. Одни шептали. Другие – просто смотрели. На него.
И в самом центре – зеркало. Овальное, в тяжёлой чёрной раме, стояло, как алтарь. Оно не отражало комнату. Оно отражало только его.
Но в отражении он был не один.
Позади стояла Мария. И за её плечом – что-то ещё. Высокое, чёрное, без лица, с руками, которые дотягивались до его затылка.
Он замер.
Седьмое зеркало ждало.
Глава 19. Призрачный Читатель
Максим не стал сразу приближаться к зеркалу. Оно пульсировало, как живое. Вместо
