звонко и уверенно, – женщин систематически подавляли и угнетали. Слишком часто девочку, что осмелилась высказаться вразрез с мнением, скажем, брата, ждет отвратительное и оскорбительное напоминание о ее низшем положении, звучащее как «Ты же девочка. Что ты в этом понимаешь!».
Толпа загудела зло и согласно. И хотя Эди шумела вместе со всеми, краем сознания она невольно вспомнила совсем иного мужчину – отца, какого знала в раннем детстве. Мужчину, который, учуяв ее интерес, разрешал ей по утрам читать с ним газету. Вспомнила, как плясала гордость в его ярко-синих глазах, когда Эди приводила аргументы из прочитанного в споре. Как отец брал ее с собой в пустую церковь, когда репетировал проповеди, и терпеливо наставлял ее в ораторском искусстве.
Вспомнила, каким он был, пока все не изменилось.
«Эдит, ты уже не ребенок. Я и так достаточно потакал твоему противному природе увлечению».
– Закон людской и божий, – продолжала Лора де Форс, – объединились против женщин и объявили их место в жизни богомерзким и подчиненным. В глазах закона женщина всегда под чьей-то опекой. Сперва отцовской, а потом и вовеки – супружеской. Но я стою здесь сейчас перед вами, и я говорю вам, что женщины больше не желают оставаться вещами!
Толпа снова согласно взревела. В этот раз Эди кричала с остальными, пока не охрипла.
Лора подняла руки, призывая к молчанию, дождалась, пока все затихнут, и продолжила.
– Миссис Дороти Драер, – торжественно произнесла она, – жена, мать двух детей, лишь последняя из множества женщин, павших жертвами несправедливых законов этой страны. Законов, разработанных мужчинами. Истолкованных мужчинами. И мужчинами примененных. Государство, живущее на налоги, которые платят и женщины тоже, вынуждает женщин соблюдать законы, которых они не принимали! А потом по этим самым законам их заключают под стражу и сажают в тюрьмы – без права на суд присяжных-женщин!
Толпа снова взревела, на сей раз не только с восторгом. Теперь к нему примешивалась ярость.
– Я подготовила список, – выкрикнула Лора, показывая стопку листов, покрытых официального вида печатным текстом, – причин, по которым мужчина имеет право поместить в лечебницу для душевнобольных свою жену, дочь или другую подопечную. И уж поверьте мне, бремя доказательства лежит не на нем! Как вы, несомненно, знаете, – продолжила она, – в этот список входит прием лекарств для предотвращения зачатия, даже в случаях, когда это обычно счастливое событие крайне опасно для здоровья матери. Но еще тут есть привычка читать романы! А вот еще преступление – быть плохой собеседницей. А какова дерзость – проявлять интерес к политике!
Толпа снова недовольно загудела, как рой разозленных пчел.
– Покажите мне хоть одного мужчину, – воскликнула Лора, – которого поместили бы в подобное заведение, – она показала рукой на черные кованые ворота за ее спиной, – за проявление интереса к политике! Ведь, если это действительно преступное помрачение рассудка, поверьте мне, у меня найдется длинный список мужчин, чей рассудок безмерно слаб.
Толпа вокруг Эди разразилась довольным смехом, и напряжение спало. Но Эди не смеялась. Даже не улыбнулась. Ее взгляд устремился на ворота позади Лоры де Форс – она впервые рассмотрела их по-настоящему, и ее глаза широко распахнулись при виде огромного готического чудища за ними, с темными каменными стенами и множеством башен и башенок.
А наверху – наверху красовалась табличка: «Приют для умалишенных города Сакраменто».
Эди вся застыла.
Не стоило сюда идти.
Но не успела она развернуться и сбежать, как у края толпы возникла свалка. Вперед прорывалась группка мужчин. Взгляд Эди упал на зловещее белое пятно вокруг шеи предводителя группы. Из-под черного облачения выглядывала колоратка священника.
Эди попятилась было, но толпа сомкнулась слишком плотно, и ее бегство не обошлось бы без ненужного внимания и сумятицы. Сердце колотилось в груди. Из памяти воспрянул голос: «Богопротивные девчонки!»
Она содрогнулась всем телом, как в тот день год назад, когда отец хлопнул дверью их с Вайолет спальни и провернул в замке ключ.
«Вы у меня спасетесь!»
Мужчина в колоратке заговорил:
– Отверните свои взгляды от этой грешной дочери Евы!
Но нет, голос совсем другой. Высокий и гнусавый, тогда как голос отца был низким, с еле заметными отзвуками былой шепелявости.
Священник крикнул снова:
– Возвращайтесь по домам! – Не он. – Возвращайтесь к вашим женским обязанностям. Не забывайте слова апостола Павла – первое послание к коринфянам, глава четырнадцатая, тридцать четвертый стих: «Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить».
Эди уже слышала этот стих от священника. Но от другого.
Лора де Форс развернулась к проповедующему священнику и смерила его уверенным, твердым взглядом. Но Эди не хватало ее уверенности. Она видела лишь идущих к толпе полицейских.
Завороженная словами Лоры де Форс, Эди заметила их только сейчас. Слишком потрясла ее женщина, способная разговаривать столь властно. Зачарованная, Эди даже не осознала, как сама пришла к воротам той самой лечебницы, которая могла стать их с Вайолет будущим, если бы год назад они не сбежали.
С ее губ чуть не сорвался истерический смешок. С тем же успехом можно было натянуть смирительную рубашку и сдаться в лечебницу самой.
Нужно было бежать прочь от черных ворот. И немедленно.
Эди развернулась и принялась пробираться сквозь толпу. Позади нее Лора де Форс заговорила снова:
– Слишком долго, – ее слова отскакивали от спины Эди, – церковь зиждилась на невежестве и упадке женщин!
Другие тоже начали замечать приближение полицейских. Эди поймала несколько встревоженных взглядов. И ускорилась.
В передних рядах снова подал голос священник. Но Эди различала хорошо если половину его слов, и особенно часто звучало «богохульство».
А когда она уже почти вышла на тротуар, посреди толпы разразилась какая-то заварушка. Через несколько секунд прозвучал свисток. Полицейские только того и ждали и решительно двинулись на женщин.
Эди оглянулась через плечо: один из них, с маленькими глазками и торчащими из-под круглого шлема сальными волосами, шел к ней.
Паника сдавила грудь, и секунду она не могла вдохнуть. Арестуют ее вряд ли, но полицейский мог задержать ее как свидетеля. Выяснить ее имя. Настоящее.
Подобрав юбки, она бегом бросилась к тротуару, но на ее пути встало что-то высокое и плотное. Эди влетела в него с такой силой, что потеряла равновесие и рухнула бы наземь, если бы чья-то рука не вцепилась ей в локоть и не вздернула на ноги. Она заметила, как на землю, трепеща, упало что-то белое.
– Мисс, у вас все в порядке?
Эди подняла взгляд и увидела обеспокоенное лицо молодого человека. Причем довольно симпатичного, невольно отметила она, невзирая на нависшую над ней угрозу. Он
