их штабов, пять командиров дивизий. «Красная Армия превратилась в посмешище для всего мира, а из продемонстрированного ею бессилия немцы сделали далеко идущие выводы»11. Выстроенную оборону финской армии командующие армиями и командиры корпусов пытались прорвать одной пехотой, плохо поддержанной артиллерией и танками, и еще хуже авиацией. Пехота, артиллерия, танки и авиация действовали в той войне не как одно целое, а разрозненно, и эта болезнь была присуща Красной Армии в начале Великой Отечественной войны. Все, что применил германский вермахт в войне с Польшей: массированное применение танков и массированное применение авиации, действовавших как единое целое, – осталось для советских генералов невостребованным. Повсеместно шла недооценка артиллерии, а если она и применялась, то большей частью для поражения наземных целей в глубине обороны противника, а не для непосредственной поддержки атакующей пехоты. Боялись поразить свою пехоту, а то, что она массово гибла при прорыве оборонительных позиций, – списывали на врага. Авиация не училась работать в интересах ближнего боя, и ее роль была принижена и оторвана от боевых действий сухопутных войск. Управление войсками и материально-техническое обеспечение войск находились на уровне Гражданской войны.
Но вот должных выводов народный комиссариат обороны страны до нападения фашистской Германии на Советский Союз так и не сделал. Все были в ожидании неизбежного столкновения с фашистской Германий, но то ли из страха перед только что закончившимися репрессиями, то ли в угоду руководству наркомата обороны, не поднимавшему острых проблем подготовки Красной Армии к войне, на этом совещании не обсуждался характер выстраивания вооруженных сил страны перед возможным нападением, в то время как войска, расположенные в Белостокском и Львовском выступах, могли быть быстро окружены с началом войны, что и случилось в первый день нападения фашистской Германии на нашу страну. Во Львовском выступе шириной 350 км, вдающемся на 160 км в германскую территорию, сосредотачивались основные силы Киевского особого военного округа, в Белостокском – в его границах были сосредоточены основные силы Белорусского округа, 19 дивизий, в том числе все танковые и мотострелковые. Самый сильный 6‑й механизированный корпус 10‑й армии, имевший на своем вооружении 352 новых танка КВ и Т-34, располагался в центре Белостокского выступа, а самые слабые – 11‑й и 14‑й механизированные корпуса – прикрывали фланги этой плохо продуманной группировки войск, и они были быстро смяты противником12. А ведь все русские военачальники знали и помнили изречение М. Кутузова о том, «что ошибка, допущенная в первоначальной расстановке сил, едва ли может быть исправлена в ходе всей войны». Участники совещания обошли почти полным молчанием два ключевых момента – каким будет начальный период войны и какая роль отведена приграничным войскам, и где должны располагаться основные стратегические резервы Красной Армии? История обороны русского государства против нашествий врагов с западного направления не знала примеров равномерного распределения сил русской армии в одну линию вдоль государственной границы. Из-за большой протяженности границ это невозможно было сделать, и наши предки всегда старались выявить до начала войны намерения врагов и на основных направлениях его действий выстраивали глубокое эшелонирование войск, а резервы размещали в местах, удобных для маневрирования. Оборона, как вид боевых действий, сыгравшая решающую роль в разгроме наполеоновской армии и выдержавшая в испытаниях Первой мировой войны как не только вынужденная, но и необходимая мера на пути к победе, советским руководством совсем не рассматривалась. Уже после войны Г. Жуков признал, что «военная стратегия в предвоенный период строилась равным образом на утверждении, что только наступательными действиями можно разгромить агрессора и что оборона будет играть сугубо вспомогательную роль, обеспечивая наступательным группировкам достижение поставленных целей». Он же самокритично признавал, что по вине наркомата обороны и Генерального штаба до войны недостаточно разрабатывались и осваивались формы и способы стратегической и оперативной обороны. Совершенно неправильно оценивались способы ведения операций в начальный период войны. Не была предусмотрена возможность перехода противника в наступление сразу всеми имеющимися, заранее развернутыми группировками войск одновременно на всех стратегических направлениях Советского Союза. По этому поводу он писал: «При переработке оперативных планов весной 1941 года практически не были полностью учтены особенности ведения современной войны в ее начальном периоде. Наркомат обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз, должна начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Фашистская Германия в отношении сроков сосредоточения и развертывания ставилась в одинаковые условия с нами. На самом деле и силы и условия были далеко не равные»13.
Совещание завершилось крупной стратегической командно-штабной игрой с расстановкой реальных сил, которые могли участвовать в нападении на Советский Союз, и способами отражения этих угроз. Возможная концентрация сил на границах с Советским Союзом и направление главных ударов фашистской Германии и их сателлитов от государственной границы вглубь страны были воспроизведены Генеральным штабом на картах и разыграны между «красными», которых возглавлял командующий Западном особым военным округом генерал армии Д. Павлов, и «синими», которыми руководил командующий Киевским особым военным округом генерал армии Г. Жуков. Главный удар «синие» наносили из Польши в направлении Минск, Смоленск и Москва и два вспомогательных удара в направлении на Ленинград и Киев. Была воспроизведена копия гитлеровского плана «Барбаросса» на главном направлении, который был уже известен руководству страны. Неизвестно было только главное: что добыли разведчики – достоверный документ плана «Барбаросса» или фальшивку, всегда терзающая мысль руководителей любой страны перед войной. Советское руководство в лице И. Сталина, С. Тимошенко и других видных деятелей страны и вооруженных сил считали добытый советскими разведчиками план «Барбаросса» фальшивкой и по-прежнему считали, что главный удар гитлеровская армия нанесет через Украину, где они еще в Первую мировую войну имели наибольший успех и поддержку многочисленного отряда украинских коллаборационистов. Игра охватывала полосу действий от Восточной Пруссии до Полесья, соотношение сторон было следующее: «синие» имели более 60 дивизий, красные – более 50 дивизий. В ходе игры «войска» Жукова успешно прорвали оборону «войск» Павлова, овладели стратегической инициативой, и быстро начали продвигаться вглубь Белоруссии14. Над «красными» нависла опасность расчленения их войск, окружения и разгрома. «Игра изобиловала драматическими моментами для восточной стороны, – отмечал Жуков, – они оказались во многом схожими с теми, которые возникли после 22 июня 1941 года, когда на Советский Союз напала фашистская Германия».
На второй игре Жуков командовал Юго-Западным фронтом «Восточной стороны», ему противостоял Южный фронт «Западной стороны» под командованием генерал-лейтенанта Ф.И. Кузнецова. По исходной оперативной обстановке на военную игру положение сторон было дано на 10‑й день войны. Поэтому самые трудные вопросы
