мне новый приказ: отыскать всех членов гильдии «Черная роза» и уничтожить. Хотя я уже не был с вами, но и Кристин, и Изи, и красотка Флоренс – они все не чужие для меня люди. Так что я убил Тобиаса, чтобы он наконец умерил свои аппетиты, нажравшись могильной землей.
– Почему служанка, которая принесла мне отравленное вино, убила себя, когда ее разоблачили? Она не знала, что яд в вине не смертелен?
– Именно. Она не знала всех подробностей, ей просто приказали проследить, чтобы ты выпил отравленное вино и чтобы в твоих покоях зажгли свечи с ядом. Не ожидал, что ты распознаешь вкус яда, не сделав и глотка.
– Зачем ты губишь людей дурманом? Ради этой дряни они готовы даже умереть.
– Ты сам ответил на вопрос. Я нахожу людей с самыми низкими моральными качествами. Например, красавица Илона была той еще дрянью и из ревности пыталась утопить младшую сестру – ребенка лишь чудом спас мой человек. Фермер Боб избивал жену и детей до полусмерти. Мы по всему материку разыскиваем отбросов и с помощью дурмана превращаем их в марионеток, чтобы выполняли самые грязные дела. Когда надобность в них отпадает, я даю им то, чего они хотят, – спасение от бури.
– Что? – недоуменно переспросил Тристан.
– Эти дурманы опасны. Человек, пристрастившийся к ним, не испытывает боли, но сходит с ума. И самое ужасное в этом разложении души – постоянный страх. Принимая дурман, они чувствуют временное облегчение, прилив душевных и телесных сил, но потом им становится хуже. Благодаря этому снадобью можно любого уважаемого человека превратить в управляемую скотину, поэтому мы держим его формулу в строжайшем секрете. Не хотелось бы, чтобы оно попало не в те руки.
– Разве в его основе не намтавиль? – озадаченно спросил Тристан.
– Не только он, – уклончиво ответил Рой. – Вот теперь ты все знаешь. Если решишь вернуться к прежней жизни, знай: тебе больше ничего не угрожает. Виола тоже будет помалкивать, она знает, как я страшен в гневе.
– Ты что, спишь с ней?
Рой брезгливо поморщился.
– Единый упаси, я не сплю с бывшими женщинами своих друзей.
– Не знал, что еще считаюсь твоим другом.
– А кто я для тебя? – В вопросе Роя прозвучал вызов.
От этого разговора Тристан испытывал странные чувства. Как будто заглянул в прошлое, в котором когда-то было хорошо, но сейчас ему не хотелось бы туда возвращаться. Их пути давно разошлись, а прошлое не воротить, но Тристана радовало, что в настоящем не осталось места старым обидам.
– Тот, кому на помощь я всегда приду, если потребуется.
Рой приподнял уголки губ в едва заметной улыбке, робкой и искренней. Груз на душе Тристана стал еще легче, словно в тяжелом пыльном мешке образовалась прореха и из нее постепенно выпадал камень за камнем.
Тристан встал с кресла и протянул ладонь через стол. Рой не мешкая пожал ее – крепко, до хруста в костях. Так, как всегда любил делать.
У двери Тристан обернулся и нерешительно задал волнующий его вопрос:
– Если я поручу задание твоей гильдии, ты примешь его?
– Что за задание?
– Мне нужен дурман, который ты даешь своим марионеткам.
Рой снова скрестил руки на груди, сверля его задумчивым взглядом.
– Сколько тебе нужно?
– Столько, чтобы человек за несколько дней настолько к нему пристрастился, что с готовностью выполнил бы любой приказ – даже тот, который приведет к верной смерти.
В голубых глазах Роя отразилось понимание. Он догадался, для кого Тристан просил это снадобье.
– В течение трех дней мои люди передадут тебе нужное количество. Используй с умом.
– И еще. – Тристан выдержал недолгую паузу, тщательно обдумывая свои следующие слова. – Если до меня дойдут слухи, что ты переходишь грани разумного или кто-то из твоей гильдии посмеет причинить вред моим близким, я уничтожу все, что тебе дорого.
Рой прищурился, и в его глазах появился опасный блеск.
– Я не стану переходить тебе дорогу, если ты первым не нарушишь перемирие. Удачи, брат.
– И тебе, отважный Северный Ветер.
С этими словами Тристан ушел, унося с собой светлую грусть и радость.
Прошлое осталось в прошлом. Но у него было настоящее и надежда на будущее, за которое он готов был бороться.
Глава 41
Две недели превратились для Адалины в один нескончаемый кошмар. Стефан превратил ее в настоящую пленницу: держал взаперти и не впускал к ней никого, кроме служанки Мадлены. Лишь позже Адалина узнала, что та прислуживала покойной жене Стефана. Он находил забавным, что вместе с титулом она получит и ее прислугу, и прискорбную участь рожать и вынашивать детей до тех пор, пока не умрет.
Мадлена больше не разговаривала с ней, потому как входила в ее покои исключительно в сопровождении Ориона, который следил за каждым ее движением.
Однако самое ужасное ждало Адалину по вечерам, когда приходил Стефан. В каждый свой визит он предлагал ей провести с ним ночь, и Адалина неизменно отвечала, что лучше умрет, чем добровольно возляжет с ним. И тогда Стефан душил ее, бил, приговаривая, что рано или поздно добьется от нее полного послушания и она сама приползет к нему на коленях и будет молить о близости с ним. Он никогда не трогал ее лицо – на нем не было ни царапины, но тело и шею покрывали ужасные синяки и ссадины. Адалина не могла говорить, есть твердую пищу, и каждый вздох давался ей с большим трудом из-за того, что Стефан несколько раз едва ее не придушил.
В один из вечеров он ввалился в ее покои пьяный. Схватил ее за волосы, с силой толкнул на пол и избил ногами, крича, что она отобрала у него то, что принадлежит ему, и обязана вернуть. Тогда Адалина поняла, что его одержимость ею продиктована завистью и злостью, что он – безродный крестьянский подкидыш, а она – настоящая наследница рода Адесто.
Той ночью он избил ее так, что Адалина потеряла сознание, а на утро лекарь сказал, что у нее сломано ребро. После этого Стефан перестал ее истязать. Опасался, что если продолжит в том же духе, то она не сможет выносить и родить ему здорового ребенка.
А за два дня до коронации он снова пришел к ней. Адалине хотелось сжаться в комок, но она скорее умерла бы, чем показала этому ублюдку страх.
Вот только Стефан не стал ее бить. Он просто лег рядом и расплакался, что напугало Адалину гораздо больше побоев. Казалось, он был вусмерть пьян,
