взгляд исподлобья приобрел пугающее напряжение. Окинув этим потяжелевшим взглядом подруг, девушка резко дернула уголком рта и запрокинула голову, надменно искривив линию губ. Подняв руку, она двумя пальцами медленно погладила правую бровь.
Иволга испуганно втянула голову в плечи. Красноволосая невольница испустила долгий, тяжелый вздох.
– Опять пришел, – полуутвердительно проговорила она. – Страшный он…
– Колдуны все страшные, – отрезала темноглазая девушка. Золотая кожа ее немного побледнела от злости. – Ходит и ходит, никто ему никак не приглянется, ну и хорошо, так ушел бы совсем!
– Так приглянулся уже, – фыркнула темнокожая девушка, изображавшая посетителя. Вытянув одну из подушек, она уселась на пол, обняв ее обеими руками. – Только вот не любви он ищет, точно вам говорю. Что-то затеял страшное. Я утром к госпоже ходила, а он там. Выложил на стол целых три мешка с монетами – я как увидела, сразу за дверью спряталась. Госпожа говорит: «Этого много, я только и могу, что представить вас». А колдун этот и отвечает: «Не место в зале ему, – говорит, – прикажи ему». Госпожа засмеялась, а потом как крикнет: «Тайру, проваливай!» Я и ушла, но вот что думаю…
Наклонившись вперед, девушка понизила голос до таинственного шепота и проговорила:
– Тот странный мужчина, который отрабатывает за хвостатое чудище… Речь точно шла про него! Столько денег ради него отдать, ну и что в нем такого ценного, а? Неужели колдун собирается в жертву его принести?
В комнате повисла напряженная тишина.
– Я этому иноземцу не рада, – наконец заговорила красноволосая невольница, – ему тут и вправду делать нечего, но… Если уж колдун вокруг него ходит да планы строит…
– Пусть боги помогут ему, – тихонько прошептала Иволга.
Глава 54
Стол был в полнейшем беспорядке: стопки бумаг соседствовали с блюдом, на котором понемногу скисала крупная виноградная гроздь; стакан с вином не давал свернуться паре свитков, заодно оставив несколько округлых бурых следов и брызг.
Комната выглядела изрядно запущенной, и в солнечных лучах, пробивающихся сквозь нечистое окно, танцевали сотни пылинок. Все свободные поверхности были заняты небольшими статуэтками не самого лучшего качества, безделушками и шкатулками. Заваленный выгоревшими веерами столик немного кренился, вот-вот грозя рухнуть.
В затянутом серыми разводами зеркале отражалась женщина уже не юная, но сохранившая идеальные черты лица. Лукавые глаза ее были густо подведены, губы блестели, как карамельные яблоки, а глухой ворот простого платья скрывал горло. Ловкими пальцами перебирая десятки донесений из дворцов, она нетерпеливо фыркала, чихала от пыли, а раз и вовсе выругалась приятным, но излишне низким голосом.
Каждый предмет мебели буквально кричал о нерадивости и рассеянности хозяйки, но самой женщине до этого никакого дела не было. Образ вдовы не самых строгих правил, но склочного характера хранил господина Ло и его нору от любопытных глаз. Несколько намеков на неплохое знание ядов и грустные вздохи о дражайшем супруге, так рано покинувшем мир, отвадили от Мастера многочисленных поклонников, очарованных внешностью мнимой госпожи. Выставлять себя на посмешище он не желал, поэтому даже в неброских нарядах держался с достоинством, глазами попусту не стрелял и, несмотря на репутацию, даже заполучил несколько предложений о заключении брака. Как минимум два раза в неделю в то время, пока находился в столице, господин Ло показывался во всех своих домах, не желая вызывать тревогу и беспокойство соседей.
Сейчас же он с величайшим недоумением на лице разглядывал четкую подпись рядом с оттиском собственной печати. Ни один министр Лойцзы ни с кем не перепутал бы эти резкие росчерки, будто стремящиеся вырваться и покинуть свиток. Черные лучистые глаза заинтересованно прищурились.
– Интересно, – пробормотал Мастер и свернул свиток в тонкую трубочку. – Еще никогда моими должниками не становились настолько высокородные господа, притом давно погибшие. И чего им не спится по гробам? Или кто-то не в меру наглый присваивает чужое имя, или… Не мог же ты воскреснуть, я надеюсь. Зачем тебе столько рабов, принц? Собираешься пойти войной на брата?
Поднявшись во весь свой немалый рост, Мастер начал неторопливо избавляться от тонкого платья.
– Откуда ты вообще узнал, к кому стоит обратиться с такой деликатной проблемой? – продолжал он, аккуратно сворачивая одежду. – Сначала пытается пережать мне горло на границе и сажает всех прикормленных людей, а потом, после собственных похорон, вдруг приходит к моему порогу и требует зачарованных рабов. Как много ты узнал, коварный маленький Дракон?
Сразу после заката он выскользнул на улицу, давно переставшую быть безопасной. Путь его лежал в место холодное и скорбное, поэтому одет Мастер был не по погоде тепло. Темное платье из толстой шерстяной ткани оказалось велико – ровно настолько, чтобы подчеркнуть изгибы плотных вкладок на груди и бедрах, и вкупе с достаточно широкими для женщины плечами они придавали фигуре вдовы-Ло некую дородность. Заперев дверь, Мастер осторожно спустился по ступеням, поистершимся от времени и залитым липкой бурой жидкостью. Даже окна все сложнее становилось сохранять в целости: их били мимоходом, развлечения ради, просто утоляя жажду разрушения.
Чем непритязательнее выглядело жилье, тем лучше: никому не придет в голову искать что-то ценное среди полуразбитых лачуг и изгородей, загаженных бездомными кошками. Неистребимый запах витал в воздухе, уже давно не ограничиваясь окраинами. В нем смешались в одно омерзительное целое и гниющий мусор, который больше некому было убирать, и щекочущая горло гарь, и нотки разложения.
Аккуратно отодвинув носком сапога кучу тряпок, господин Ло выдохнул и плотно сжал челюсти. Ни один человек, увязший в паутине, пока не знал о его возвращении; любое слово могло спровоцировать волны слухов, и пока Мастер предпочитал держаться в тени.
Видеть, как легко разрушается многолетний, казавшийся незыблемым порядок, как легко люди теряют человеческий облик и опускаются куда ниже животных, было для него мучительно. Простая красота и строгость повседневной жизни разлетелись вдребезги, выпуская хаос, бессмысленную жестокость и бунтарство; от всего этого беспорядка у господина Ло начинала болеть голова.
Призрачные огни освещали окна, улица же тонула во мраке безлунной ночи. Не успел Мастер сделать и десятка шагов, как негромкий окрик заставил его замереть.
– Госпожа! – Низкий голос эхом прошелся вдоль стен, темнота пришла в неясное движение. Высокий мужчина, одетый словно с чужого плеча, выступил вперед, не сводя с Мастера блестящих глаз. – Не стоит в такую ночь гулять одной.
Господин Ло смерил незнакомца взглядом. Одежда дорогая, но потертая и неухоженная; оттенки вызывали ощущение дисгармонии, покрой и даже ткань совершенно не сочетались. Массивные черты лица и нервные руки ясно говорили о том, что с таким провожатым придется беспокоиться о своей чести
