Васильевича Галушкина.
3. «Тобольск 1917 г. 14-е Декабря. В.Э. От всего сердца поздравляем Вас с праздниками и новым годом. Желаем много счастья и быть здоровым. На Рождество особенно будем мысленно с Вами Всеми Дорогими… Совсем ли поправились теперь? Мы все здоровы. Посылаемый вид нам также не знаком, как и Вам. Мы живем пока по старому. Много занимаемся, поэтому дни проходят довольно быстро. Когда свободны сидим на окнах и смотрим на гуляющих, это самое большое развлечение… Храни Вас Бог. Желаю всего самого хорошего. А. Большой привет и пожелания к празднику. Будьте здоровы. О. Сердечный привет. Часто вспоминаем всех Вас. Татьяна. Грустно провести праздники далеко от Вас. Горячий привет. Мария» (документ № 9).
4. Письмо Великой Княжны Татьяны Николаевны сестре В.Э. Зборовского: «Тобольск. 1918 г. 11-го января. Милая Катя, Спасибо Вам за открытку и поздравление. Дай Вам Бог всего хорошего в новом году. Получили ли Витя и др. открытки, посланные на имя матери Н.В. в институт. Не знаю, там ли она, но надеюсь, что перешлют если нет. Как Ваше здоровье. Постоянно вспоминаем Вас всех и много говорим. Передайте, пожалуйста, всем самый сердечный привет. «Ортипо» здорова, но становится страшной лентяйкой. Целый день лежит у печи или на диванах. Гулять не любит. Ну, всего хорошего, милая Катя. – Татьяна» (документ № 10).
«Витя и др.» – Виктор Эрастович Зборовский и другие офицеры Конвоя. «Мать Н.В.» (Николая Васильевича Галушкина) получила в разорванном конверте только одну, на ее имя, записку от Великой Княжны Татьяны Николаевны с просьбой передать приложенные открытки офицерам Конвоя, но открыток в разорванном конверте не оказалось.
Письма Великих Княжон и их слова «Грустно провести праздники далеко от Вас», «На Рождество особенно будем мысленно с Вами Всеми Дорогими…» настолько значительны по своему содержанию и смыслу, что никакая клевета не может умалить значение этих слов для установления исторической правды о Конвое.
Письмо Великой Княжны Татьяны Николаевны от 11 января 1918 года было одним из последних писем Царской Семьи из Тобольска. Вооруженная борьба с большевиками прервала с ней всякую связь.
Во время этой борьбы, в которой офицеры и казаки Конвоя сразу же приняли участие, о том, что в действительности происходило не только в Сибири, но и всюду в России, где существовала советская власть, доходили лишь одни противоречивые слухи. Сама советская власть скрывала жуткую правду, что жизнь Святых Царственных страдальцев была мученически прекращена в ночь на 4 (17) июля 1918 года.
Все жуткие подробности созданного большевиками дьявольского замысла об убиении Венценосных Мучеников и их ни в чем не повинных детей, осуществленного с такой жестокостью, стали известны в позднейшее время, после опубликования как в русской, так и иностранной печати исторических документов.
Но в 1918 году, во время разгоревшейся Гражданской войны, на фронте Добровольческой Армии Юга России, удаленном на сотни верст от Сибири и от места преступления, кроме неясных и непроверенных слухов о гибели Государя не было никаких точных сведений, что подтверждает документ № 12, подписанный помощником Главнокомандующего Добровольческой Армией генералом Лукомским. Офицеры Конвоя, находясь в составе своих Дивизионов на фронте Добровольческой Армии Юга России, своими путями пытались восстановить прерванную войною с большевиками связь с Царской Семьей. Пробраться с Кавказа через все фронты красных армий в Сибирь без всяких к тому средств не удалось. Один из офицеров Конвоя, участник неосуществившегося плана восстановления связи с Царской Семьей, в своих воспоминаниях пишет:
«…Вспоминая сейчас о нашем порыве, я сознаю, что это был, б. м., плод нашего фантастического и мало продуманного плана, который, конечно, не мог бы дать серьезных результатов, если бы не случилось чудо! По нашей тогда молодости мы были столь наивны, что искренне верили в полный успех. План был таков: пробраться в Сибирь, через линии фронтов, «странниками». Перейти большевистские линии и попытаться достигнуть местопребывания Царской Семьи. Как мы бы ни переодевались, нас сразу же могли разоблачить! Возможно, однако, что в пути мы огрубели бы и, познакомившись с бытом и жизнью населения, не выделялись бы среди крестьян, «как ворона на снегу»…
«Возможно, что с Божьей помощью мы достигли бы своей цели, и, наконец, возможно, что мы бы вошли в связь с другими монархическими организациями. Но, самое главное, что дальше?! Ведь должен был бы существовать не только солидно организованный план дальнейших действий, но и необходимые на то большие средства. У нас не было ни того ни другого. Была эта затея необдуманная, б. м. красивая фантазия, вызванная самыми искренними святыми побуждениями, но увы – она была не выполнена. Однако мы горели этим желанием и стремления наши были Святы! Мы верили, что старообрядцы, как менее поддавшиеся коммунизму, будут нам, «странникам», оказывать полное содействие…»
Как след этой надежды и порыва сохранился документ – рекомендация одного высокого духовного лица своей пастве оказывать содействие хорунжему Грамотину. Содержание этого документа: «Удостоверение. Предъявитель сего Хорунжий Александр Александрович Грамотин; просим всех старообрядцев древнеправославной церкви, имеющей Белокриницкую иерархию, оказывать должное содействие и посильную помощь, если таковая потребуется ему от Вас. Что удостоверяется подписом с приложением печати. Смиренный Геннадий Епископ Донской» (документ № 11).
Но, несмотря на неудавшуюся попытку тайно проникнуть в Сибирь, офицер Конвоя А.А. Грамотин туда все же прибыл. Прибыл он в Сибирь через Владивосток, совершив большое путешествие, получив на то благословение Государыни Императрицы Марии Федоровны.
О командировке в Сибирь А. Грамотин в своих воспоминаниях пишет:
«…От командира Дивизиона я получил приказание прибыть в Крым и войти в связь с офицером Л.-Гв. Петроградского полка П.П. Булыгиным. Я знал, что в Крым послан для того, чтобы поступить в формируемый там отряд охраны Аиц Императорской Фамилии, инициатором создания которого был неизвестный мне капитан Булыгин. Начальником же всего отряда являлся полковник Ф.
Главная часть охраны находилась в имении Великого Князя Петра Николаевича. Я был назначен в «Харакс», где пребывала Государыня Императрица Мария Федоровна, совместно с семьей Великой Княгини Ольги Александровны, жившей в отдельном маленьком флигеле дачи «Харакс». Капитан П. Булыгин был старшим в нашем Харакском отряде. Это был молодой (он был немного старше меня), но очень серьезный, вдумчивый, религиозный, увлекающийся теософией и всей душою преданный Царской Семье офицер. Я легко с ним подружился, и мы сразу же поняли друг друга! Мы решили во что бы то ни стало пробраться в Сибирь, и если нельзя будет установить непосредственную связь с Царской Семьею, то во всяком случае получить о Ней самые точные сведения.
Наше решение стало известным Государыне Императрице и Ею одобрено. Наверно, это было сообщено
