да немного ухаживал за ними. А сейчас… ну… у меня уже даже денег нет, чтобы туда вернуться. Ха… ха…
Он выдавил нервный смешок и отвёл взгляд, чувствуя, как щеки заливает жар.
Мелани и Милша обменялись взглядами. И обе… слегка изогнули уголки губ.
— Ну что ж… — сказала Мелани, пристально на него глядя. — В таком случае ты не против переночевать у нас?
Меркури буквально застыл.
— Чё… чё⁈ — у него глаза стали размером с тарелки и щеки невольно порозовели. — А? Э… это не слишком… ну… эээ… рано?
Милша дернула уголком губ и глаз. Для неё это была почти истерика.
— Не фантазируй чего! Там будут и наши люди. Всё чинно и благородно!
— А-а-а… — выдохнул Меркури. — Погоди-ка, в смысле «ваши люди»?
— Узнаешь, — в унисон сказали они и направились в сторону станции.
Их шаги были лёгкими и уверенными, а у Меркури поджилки слегка подрагивали от предвкушения, страха и смущения вперемешку.
* * *
Они едут в метро, сидя втроём на длинной пластиковой скамье. Монотонный шум состава, чуть подрагивающий пол под ногами, редкие объявления через динамики. Напротив сидят какие-то работяги в выцветшей униформе, кто-то дремлет, кто-то уткнулся в свой старенький телефон «Blueme».
Мелани вдруг оборачивается к нему, слегка поправляя волосы.
— Ах да, Меркури… я совсем забыла предупредить. Там будет наш папа. Постарайся быть вежливым, хорошо?
Он навострил уши.
— Ну, я вообще-то всегда вежливый. Почему такой акцент?
Пока Мелани подбирала слова, за неё спокойно и буднично договорила Милша:
— Он очень суровый с теми, кто, по его мнению, может причинить нам боль… или просто сделать нам плохо.
Меркури на секунду застыл. Потом нарочито бодро ляпнул:
— Ха-ха-ха! Ну вы так говорите, будто у вас там босс мафии или типа того! Аха-ха-ха…
Он замолчал.
Мелани и Милша уставились на него.
Спокойно.
Немигающе.
С очень тонкими, почти невесомыми полуулыбками.
…улыбка Меркури медленно сползала с лица.
— Э-э-э… — он кашлянул. — Шутка… это… была шутка. Хех.
Он аккуратно отвёл взгляд в сторону окна.
В этот момент как раз промелькнула внутренняя стена — внезапный рубеж между зонами. Мелькнули укрепления, бетонные барьеры, антенны, и вот — за ними наступил… другой мир.
Средний Город.
Дома здесь были обычные — типовые многоэтажки да обычные дома, местами облупившиеся, но живые. Где-то в окнах мигали гирлянды, висела одежда на верёвках, горели тёплые фонари. Неон был, но в умеренных дозах.
Для Меркури это был как глоток нормальности.
Будто резкий контраст с мегаблоками напомнил ему, что нормальные места ещё существуют.
Он выдохнул чуть глубже.
Но потом глянул на близняшек.
И подумал:
«…ох блин. И во что же я ввязался?..»
* * *
Они шли по тёмной улице между обычных многоэтажек и складов. Каменные коробки, поблёскивающие вывески, звуки шагов по потрескавшемуся асфальту. Где-то хлопнула дверь грузовика, завизжали тормоза, но всё это заглушалось…
Долбёжкой.
Низкой, пробирающей до костей басовой волной, которая словно прошивала бетон.
Впереди громоздилось здание — огромное, массивное, по ощущениям бывший промышленный ангар, а может и завод. Изнутри его подсвечивали неоновые панели и цветомузыка, а от каждого удара баса дрожали даже окна ближайших домов.
Меркури прищурился.
— Эм… это… здесь?
Близняшки синхронно кивнули.
— Да. Это здесь.
Когда они подошли ближе, он заметил стоящих у входа охранников — людей в чёрных деловых костюмах с красными рубашками. Все как один — бритые, с накачанными шеями и тяжёлыми взглядами.
Но как только они заметили Мелани и Милшу — резко выпрямились и синхронно поклонились.
— Юные леди! — громко и чётко сказал старший. — Ваш отец будет рад вас видеть!
— Мы тоже соскучились, — ответила Мелани спокойно.
Затем тот перевёл взгляд на Меркури.
Изменилась ли интонация? Едва уловимо… но Меркури почувствовал, как спина вспотела под футболкой.
— А кто сей молодой человек? — спросил охранник, вежливо, но с явным напряжением.
Милша ответила первой, с ровным голосом:
— Это наш друг из академии. Тоже охотник. Так что будь с ним повежливее. Всё-таки он — будущая элита.
Старший охранник чуть приподнял бровь. Потом снова поклонился:
— Я вас понял, миледи.
И… двери открылись.
Изнутри на них хлынула смесь громкой музыки, клубов дыма, лазеров, мельтешащих силуэтов и… аромата дорогого алкоголя и перегретых динамиков.
Меркури сделал шаг внутрь.
Его тряхнуло.
И не только от баса.
Он чувствовал, что переступает порог в иной мир.
«Что ж… сейчас будет встреча с кем-то очень, очень непростым…»
Он сглотнул.
И пошёл дальше.
* * *
Меркури сидел на широком кожаном диване, втиснутый между Мелани и Милшей. Обе вели себя абсолютно спокойно — как будто дома.
Впрочем… это и был их дом.
Он же чувствовал себя как кусок мяса на прилавке, на который с интересом смотрят — то ли купить, то ли пустить на гуляш.
— Папа, познакомься! — сказала Мелани с тем самым фирменным спокойствием, от которого у него мурашки шли по спине. — Это наш друг.
Друг.
Это слово прозвучало как смертный приговор.
Меркури похолодел.
Внутри него что-то рухнуло.
«А нельзя было сказать просто: „однокурсник“? Или „знакомый по академии“? Ну хоть как-нибудь нейтрально⁈»
Он сжал колени и выпрямил спину, но взгляд свой отвести не смог.
Потому что напротив сидел Он.
Мужчина. Не просто мужчина.
Глава. Патриарх.
Угроза и закон в одном лице.
Коротко остриженные волосы, аккуратные усы и борода.
Черный костюм.
Белоснежная рубашка без единой складки.
Красные очки, за которыми не было видно глаз, отражали свет ламп — и в этих бликах будто плескалась безмолвная угроза.
Стол между ними был из тёмного красного дерева, с инкрустацией в виде пылающего цветка лотоса.
По обе стороны от него стояли двое.
Громилы.
Всё те же чёрные костюмы.
Красные рубашки.
Руки в татуировках — мечи, змеи, цветы, черепа.
Один держал руку на поясе, будто там должен был быть пистолет.
Они смотрели.
Не моргали.
Только смотрели.
На него.
"Памагите…
Спасите кто-нибудь отсюда…"
Он сглотнул.
Сильно. Громко.
Настолько громко, что услышал сам.
Но мужчина за столом даже не дрогнул.
Тишина стояла такая, что можно было услышать, как у Меркури внутри кричит его внутренний голос:
«Ну и какого фига ты попёрся с ними⁈»
Он усмехнулся.
Вежливо. Робко.
И подумал:
«Выживу — обязательно сделаю себе новую стрижку. В память о себе сегодняшнем…»
