вжался и всю дорогу, пока она мне говорила, ничего сделать не мог от страха.
– Господи… Да что же это такое?!
– Очень страшно было… Ты себе не представляешь… Я думал, умру… Правда – сердце не выдержит, и все. Не знаю, откуда сил хватило вытерпеть.
– А что же ты на помощь никого не позвал?
– Да я даже слова сказать не мог, к тому же, она как начала говорить, я только кивать и мог, да и с такой силой схватила меня, я до сих пор на этом месте чувствую ее пальцы холодные… Как железные…
– А что она говорила-то?
– Да… Слушай… Всякого… Я сейчас вот не все скажу… Таню, вот, просила слушаться и помогать… Такое все. И главное, просила, ерунду такую сказала, про ключи какие-то… Бред какой-то.
– А что именно?
– Да не вспомню уже сейчас, что-то околесица какая-то… Да и не важно это. Просила за Ромкой смотреть и передать ему еще… Главное, просила Таню слушаться как старшую дочку да вас никого не бросать.
– Жуть какая… Господи, да что же это такое-то?
– Ну что, а ты больше ничего не слышишь?
– Нет… Вроде поутихло, только вьюга воет.
– Хорошо, тогда засыпай. И ты тоже, Вера, засыпай, я рядом с вами сидеть буду.
– Да уж, заснешь тут после такого…
– Не знаю, как вы, девчонки, а я вот уже спать хочу…
– Спите оба, и ты, главное, спи, больше тебе ничего не приснится. Засыпайте, а я вам колыбельную спою, помните? Как раньше, когда мама на ферму уходила, Таня в огороде, а я с вами нянчусь.
– Как раньше… Даже не верится, что ее больше нет.
Тетя Вера начала тихонечко петь колыбельную под тихое сопение остальных спавших в доме. Мама тяжело вздыхала, а вот Юрка тут же уснул. Я же лежал в одной позе на затекшей руке и не мог повернуться. Да я вообще ничем не мог пошевелить. Еще, наверное, час я просто так и лежал, не в силах даже просто вздохнуть, прежде чем смог все это хоть как-то уложить в голове, впервые моргнуть и расслабить глаза, вытаращенные куда-то в темноту, а потом повернуться на другой бок и забыться сном, вспоминая, как и мне когда-то тетя Вера пела колыбельные песни, которым научила ее бабушка.
Глава 10. Снег
Меня разбудили ранним утром вместе со всеми. Мама уже тоже была на ногах, и по ней было заметно, что она не выспалась. Тетя Вера с Юркой держались получше, хоть и поддавались время от времени зевоте. Мы немного помогли родне управиться с хозяйством, после чего сели завтракать. К нам присоединилась остальная часть гостей, ночевавших у дяди Сережи. За столом было шумно и даже как-то радостно, словно вместе с похоронами закончилось и ощущение утраты близкого человека. Хотя скорее всего, все просто пытались поскорее отойти от траурного настроения и забыться в повседневной жизни до тех пор, пока эта потеря окончательно не уйдет к безликим воспоминаниям. В остальном все было как обычно. Утренние пироги, которые теперь уже давно пекла вместо бабушки тетя Таня, Васька, сидящий у меня на коленях и внимательно рассматривающий все, что отправляется ко мне в рот, и холодное, уже зимнее солнце за окном, искрящееся на белоснежном ковре, которым были застелены все улицы, крыши домов и верхушки деревьев.
– Ну что? Пора ведь и обратно в Ленинград.
– Ох, хорошо тут у вас, выйдешь – и тишина такая, только лес шумит на ветру.
– И птички летают красивые.
– Хорошо, да ведь завтра на работу.
– Ну, что ж делать, давайте собираться?
– А нам собираться нечего, мы как есть приехали.
Мама решила набрать с собой овощей и немного грибов из подпола, тут же посыпались предложения взять еще немного картошки, сушеной рыбки, которую мы привезли из той деревни. Я уже совсем ясно ощущал, что все закончилось – теперь уже точно. Или во всяком случае, еще много лет ничего такого происходить не будет, а быть может, и никогда. Еще большее опустошение накрыло меня: теперь нет ни бабушки, ни их. Может, это к лучшему? Не знаю. Знаю только, что теперь все совсем так, как было раньше… Жаль только, без бабушки. Интересно, а ведь когда-нибудь потом умрут и остальные. А что будет, когда я останусь один? Наверное, если я на старости вздумаю кому-нибудь рассказать о пережитом, мне никто не поверит. Всего лишь одна из стариковских баек. Я зачем-то направился обратно в большую комнату, достал из серванта ту самую книжечку о лекарственных растениях и нашел в ней заветную записку. Еще раз прочитав ее, я быстро, пока никто не видел, убрал ее в карман брюк. Пусть будет со мной. Зачем? Не знаю. На память.
Юрка вместе с пожилым мужем тети Розы помогал очищать от снега машину. Гул прогревающегося двигателя немного нарушал гармонию звуков, и, если честно, немного раздражал меня. Он словно будильник, который пытается разбудить и заставить встать из мягкой и уютной постели. Я бродил на задворке по полю. Хрустящий снег был единственным, что в этот момент согревало мою душу. Еще бы не гудела эта мерзкая машина… Следы тянулись за мной, петляя, а я все бродил и бродил кругами. Нужно пощупать снег, обязательно пощупать. Я наклонился и взял снег в руки. Липнет… Пока еще греет солнце, он липнет, можно было бы даже слепить снеговика. Наверное, скоро придут морозы. Уже скоро.
– Ромка, садись, поехали!
Я с какой-то невыносимой, душераздирающей тоской взглянул в сторону леса. Втянул воздух, внимательно прислушался. На глаза почему-то стали наворачиваться слезы. Я сделал пару шагов вперед, запоминая, как скрипит снег под ногами, и развернувшись назад, изо всех сил побежал к машине.
Иллюстрации
Слева – прототип соседки бабы Зои
Осиново. Фото сделано уже после того, как деревня была оставлена жителями
Очевидцы событий, прототипы Дани и Маши
Часть 1. Глава 16. Участники поисков пропавшей на Либежгоре
Очевидцы событий в лесах Либежгоры
Баба Люба, ходившая на перекресток дорог Либежгоры
Часть 1. Глава 25. Прототипы героев
