доносная бумага попала под ногу Риддака и была им с негодованием потоплена. А затем в колено мягко ткнулась деревянная кадка, из которой торчал мокрый куст с парочкой голубых цветов. Он покачивался на прибрежных волнах, как неправильный поплавок.
— Какое занятное растение. Хорошо, что не труп, — улыбнулся ему Риддак и выловил кадку. — Авось вам вдвоем веселее будет.
Теперь у него были заняты обе руки двумя зелеными кустами: одним повыше, другим пониже. Риддак закричал еще громче:
— Бэрр! Бэрр победил и воду, и огонь! Он здесь, наш Бэрр! Все сюда!
Люди внимали ему, как вернувшемуся с Заморья, и начали стягиваться в новую толпу, желая узнать — что же теперь, что дальше, что?..
Только сам Бэрр не обращал внимания на вопли. Берег берегом, но Ингрид… Вечером он спасал горожан от огня, ночью отбивался от разбойников, а Ингрид не было видно, о ней никто не слышал.
Впору подумать о том, что проклятие все же обрушилось на него.
Риддак же, убедившись, что внимают ему многие, тряхнул мокрой седой гривой.
— Не мечись, Бэрр! — закричал он еще более задорно и зашлепал по мелкой воде. — Не ищи у костров! И не тверди про проклятие — нет его! Видел я твою жену Ингрид! Она Гаррика в лодку втаскивала, правее, у бухты. Не мечись, потомок Рутгорма, жива она! Жива!.. Ингри-и-ид! Да вот же она!
— Бэрр! — отчаянно закричала Ингрид, пробилась через толпу и обняла оцепеневшего Бэрра.
— Ингрид, — прошептал он в ответ.
Она смотрела тревожно, поругала торопливость перевязки, пообещав позднее заняться лично, поцеловала щеку поверх царапины. Но слезы, блестевшие в глазах, сдерживала. Пискнул в заплечном мешке белый мышонок…
Гаррик подошел, встал рядом, поддерживая пострадавшую кисть, улыбнулся бодро. Глянул на Бэрра и спросил тихо:
— Куда нам теперь? Холодает, того и гляди, снег пойдет.
— Без гроша в кармане, — вздохнул Бэрр.
— Кое-что есть на первое время! — потряс Риддак зазвеневшим мешочком. — И я голубей отправил в Домхан-град. Договор от короля к королю еще действует, продовольствием Таллернак поможет. И вот не надо морщиться, Бэрр, король Севера!
— Только не говори, что эти монеты и есть твое нищенское жалование за выслугу лет, старый ты оборвыш! — ухмыльнулся Гаррик.
— Обижаешь, береговая блоха, — по достоинству ответил Риддак. — Знаешь ли ты, сколько тут всего плавает? Тут много чего плавает! Мандариновое дерево выловил, — потряс он зеленью, — дно выломал, а там денюжка. Вот и польза от него! А плоды уже в отвар пошли.
— Вот и оставил бы его у костров. Чего таскаешь, словно медаль? — справился Гаррик.
— Злятся на него почем зря. Пожгут его, жалко, — сокрушенно вздохнул Риддак. — Он за винировы дела не в ответе. А ты где Гейру потерял?
— У костров она, невредима, — успокоил его Гаррик. — Что с мандаринкой-то хочешь делать?
— Посажу, где новый дом будет. Где, Бэрр?
Бэрр оглядел разрушенный город, замерзших людей. В этом городе он родился, Этот город стоит на пересечении торговых путей. В воображении Бэрр уже нарисовал себе маяк на месте Золотых песков, прикинул на внутренних весах и понял: так и будет. Хорошее место, особенно если осушить хоть часть болот, а в этом мастерам короля Таллернака нет равных. Пусть не в этот год, но в следующий нужно начать строительство. Отцовский альбом с чертежами очень даже поможет.
А Мэнния… хоть бы там сохранились саженцы виноградной лозы. Кажется, Бэрр видел их в детстве… Если не пожалеть денег и поставить защиту от аутло… И вдруг он понял, что никуда он не уедет. Теперь уже нет. Кто-то должен отвечать и за этих людей, и за два разрушенных города, и за весь Северный край. Аутло никуда не денутся, надо выставлять гарнизоны, и этого подлюку кто-то послал, не сам он…
— Винира и след простыл, — прервал его раздумья Риддак. — А у нас — чистейшее золото! — и протянул тяжелый мешок Бэрру. — Первая городская казна Мэннии!
— Мэнния? — спросил Бэрр, тряхнув деньгами и передав их Гаррику. — Но ведь монеты — это далеко не все.
— Все пути ведут в Мэннию, — дернул плечом старик и перехватил поудобнее два деревца.
Бэрр оглядел мокрых, дрожащих от холода айсморцев, тянущих руки к кострам. Ухватил Гаррика за плечо:
— Пару дней ходу мы выдержим?
Гаррик кивнул. Потом спросил с отчаянной надеждой:
— Бэрр… так вы останетесь?
— Да куда я от вас денусь! Только… Ингрид, родная, ты не против? — тихо спросил Бэрр, а та покачала головой:
— Люди же… раненые! И дети. А если в Золотые пески?..
— Полтора десятка домов, и болота кругом, — помотал головой Бэрр. — Лихорадка начнется, выкосит людей похуже Великого пожара. Мы — в Мэннию. Там многие дома почти целыми остались, возможно, и зерно есть. Соорудим обозы, выловим все, что можно — и в дорогу. Надо вооружаться, возможно, о новом пожаре узнают и степняки, и аутло. Руанцы где?
— Подводы готовят уже, лошадей своих обещали. Да и мастеровые наши первым делом инструмент свой прихватили, — доложил Гаррик. — Отремонтируем, будет где перезимовать, госпо…
— Король Бэрр! — крикнул Риддак, и люди откликнулись.
— Помолчите вы оба, — тревожным шепотом удержал Бэрр их обоих. — Но все же… Я привык служить, а не править.
— Именно! — Риддак опустил за песок и мандаринку, и розовый куст, и уперся узловатым пальцем прямо в грудь Бэрру. — Именно таким и должен быть правитель. Служить своему народу, а не набивать карманы, — тряхнул он поясной кошель, висевший на плече у Гаррика.
— Меня все боятся и никто не любит, — из чистого упрямства вредничал Бэрр.
— Так ли это? — вздернул бровь Риддак, Гаррик подавился смешком, а Ингрид фыркнула.
— Король Бэрр! Так как оно⁈ — Гаррик дождался кивка Бэрра и, обернувшись к людям, выкрикнул: — Возвращается в Золотой город!
— Слава королю Бэрру!
Люди обрадовались так, словно из старого города мастеров и впрямь хлынули волны золота. Бэрр усмехнулся, глядя на выбившиеся из-под капюшона светлые пряди Ингрид.
— Ой, и крыса своего забери, — спохватилась Ингрид, пошарила в наплечной сумке и протянула белого зверька. Тот взбежал по руке Бэрра и важно уселся на плече. Оглядел толпу, готовый давать советы.
— Дружище, — погладил его
