Книга Алмазная колесница - Борис Акунин

«На дело» (так, уголовным манером, назвал про себя Фандориноперацию) отправились вдвоём. Доктор, будучи отцом семейства и добропорядочнымчленом общества, не выразил желания участвовать в рискованном предприятии.Локстон хоть желание и выразил, но был отвергнут. Начисто утративший японскуювежливость Асагава заявил, что от американца за милю несёт сигарным табаком ипивом, от японцев так не пахнет. Да и белобрысая голова будет слишкомвыделяться в темноте. Другое дело русский вице-консул, у того волосынормального человеческого цвета. Наедине с Эрастом Петровичем инспекторвысказался о сержанте ещё нелицеприятней: «В этом деле нужны мозги, а нашамериканский бизон умеет только переть напролом».

День прошёл в приготовлениях. Асагава съездил в полицейскоеуправление, якобы по казённой надобности, а на самом деле с очень простойцелью: подпилил язычок задвижки на форточке в уборной. Титулярный советникприготовил наряд для ночного приключения – купил маскарадную маску иобтягивающий чёрный костюм для фехтования, замазал гуталином гимнастическиетуфли на каучуковой подошве.

Попробовал выспаться. Не вышло.

Когда начало темнеть, отправил Масу, чтоб не увязалсяследом, в «Гранд-отель» за вечерней газетой, сам же поспешил к последнемупоезду.

Ехали с инспектором в одном вагоне, но сели в разных концахи друг на друга не смотрели.

Глядя в окно на проплывающие во тьме огоньки, Фандорин самна себя удивлялся. Зачем он ввязался в эту авантюру? Чего ради ставит на картуи собственную честь, и честь своей страны? Страшно представить, каковы будутпоследствия, если его, российского дипломата, схватят ночью в кабинетеначальника полиции. Во имя чего идти на такой риск? Чтобы разоблачить туземногочиновника, который коварно погубил другого туземного чиновника? Да черт с нимисо всеми!

Этого требуют интересы России, не слишком увереннопопробовал убедить себя Фандорин. Свалив Сугу, я нанесу удар по партии,враждебной интересам отечества.

Не убедил. Ведь сам всегда говорил, что никакие интересыотечества (и уж во всяком случае, географо-политические) не могут быть важнееличной чести и достоинства. Хороша честь – одевшись трубочистом, шарить почужим тайникам.

Тогда попробовал по-другому, по-асагавски. СуществуетСправедливость, Правда, защищать которую – обязанность всякого благородногочеловека. Нельзя позволять, чтобы рядом безнаказанно совершалась подлость.Попустительствуя ей или умывая руки, сам становишься соучастником, наносишьоскорбление собственной душе и Богу.

Но и высоконравственные резоны при всей своей величавости неочень-то тронули титулярного советника. Дело было не в защите Справедливости. Вконце концов, плетя свою интригу, Суга мог руководствоваться собственнымипредставлениями о Правде, отличными от фандоринских. И уж во всяком случае, неследовало себя обманывать – в ночную эскападу Эраст Петрович пустился не радислов, что пишутся с большой буквы.

Он ещё немного порылся в себе и нащупал-таки истиннуюпричину. Она Фандорину не понравилась, ибо была проста, неромантична и дажеунизительна.

«Ещё одну бессонную ночь в ожидании женщины, которая никогдабольше не придёт, я не вынес бы, – честно сказал себе титулярныйсоветник. – Что угодно, любое безрассудство, только не это».

А когда паровоз, загудев, подъезжал к конечной станции,вокзалу Нихомбаси, вице-консул вдруг подумал: «Я отравлен. Мой мозг и моёсердце поражены медленно действующим ядом. Это единственное объяснение».

Подумал так и отчего-то сразу успокоился, будто теперь всёвстало на свои места.

* * *

Пока на улице встречались прохожие, Эраст Петрович держалсяот напарника на отдалении. Шёл с видом праздного туриста, небрежно помахиваяпортфелем, в котором лежал шпионский наряд.

Но вскоре потянулись казённые кварталы, где людей почти небыло, ибо присутственное время давно закончилось. Титулярный советник сократилдистанцию, шагая за инспектором почти в затылок. Время от времени Асагававполголоса давал пояснения:

– Видите за мостом белое здание? Это Токийскийгородской суд. От него до управления рукой подать.

Фандорин увидел белый трехэтажный дворец довольнолегкомысленной для юридического ведомства европейско-мавританской архитектуры.За ним виднелся высокий деревянный забор.

– Вон там?

– Да. Раньше на этом месте располагалась усадьба князейМацудайра. До ворот мы не пойдём, там часовой.

Влево уходил узкий переулок. Асагава оглянулся, махнулрукой, и сообщники нырнули в тёмный щелеобразный проход.

Быстро переоделись. Инспектор тоже надел что-то чёрное,облегающее, голову повязал платком, низ лица замотал тряпкой.

– Именно так одеваются синоби, – шепнул он, нервнохихикнув. – Ну, вперёд!

На территорию управления проникли совсем просто: Асагавасложил руки ковшом, Фандорин упёрся в них ногой и вмиг оказался наверху; потомпомог вскарабкаться инспектору. Очевидно, у полицейских не хватало воображенияпредставить, что каким-нибудь злоумышленникам взбредёт в голову добровольнопробираться в святая святых правопорядка. Во всяком случае, никаких дозорных водворе не было – лишь справа, у главного входа, прохаживалась фигура в мундире икепи.

Асагава двигался быстро, уверенно. Пригнувшись, перебежал кприземистому корпусу, выстроенному в псевдояпонском стиле. Потом вдоль белойстены, мимо длинной череды слепых окон. У самого дальнего, углового, инспекторостановился.

– Кажется, это… Помогите-ка.

Обхватил Фандорина за шею. Одной ногой ступил наполусогнутое колено вице-консула, другой на плечо, ухватился за раму, чем-тотам скрипнул, щёлкнул – и форточка отворилась. Асагава подтянулся, весь будтовсосался в тёмный прямоугольник, так что снаружи осталась лишь нижняя частьтела. Потом и она исчезла в форточке, а ещё через пару секунд окно бесшумнораспахнулось.

Прежде чем проникнуть в здание, Эраст Петрович для порядкаотметил время: семнадцать минут двенадцатого.

Устройство японской уборной показалось ему странным: ряднизеньких кабинок, которые могли прикрыть сидящего человека разве что до плеч.

В одной из деревянных ячеечек Фандорин и обнаружил Асагаву.