конгресса. Во время своего выступления перед аудиторией, состоявшей из британских парламентариев и представителей армянской интеллигенции и активистов, Риза откровенно изложил линию своей фракции, за что подвергся атакам французских и итальянских делегатов, которые обвинили его в защите политики султана и использовании фразеологии Блистательной Порты и попросили его замолчать[94].
Эти события показывают, насколько трудно для коалиции было понять, даже после некоторого знакомства с основными темами дебатов, будораживших в ту пору Запад, те объективные причины, по которым многие в Европе отвергали политику султана в отношении других национальностей империи. Другими словами, им было трудно понять, что то, что казалось им «естественным» с точки зрения «доминирующей группы», было неприемлемым для западного общества. Нет сомнений в том, что эти младотурки воспринимали антигамидовский курс как антитурецкий и, соответственно, антимусульманский, что вело, в свою очередь, к отрицанию ими Запада. Вполне вероятно также, что такой образ мысли постепенно приводил их к восприятию армян как союзников европейцев, поддерживающих их колониальные замыслы.
Как бы то ни было, коалиция, которую ее противники обвиняли в том, что она «остается националистической, роялистской и мусульманской», видела свою задачу в том, чтобы «втереть очки» либеральной Европе[95].
Каирская газета «Türk» («Тюрк») — орган египетского филиала движения младотурок, которую редактировал Али Кемаль[96], предложила еще более радикальную националистическую идеологию. В статье «Один день в будущем» она писала: «…История, это вечное зеркало правды событий, покажет в точности, что единственная нация, которая несправедливо столкнулась с враждой всего мира — это турецкая нация…. Разве справедливо игнорировать явный природный талант нации, которая сумела превратиться из небольшого племени в мощное государство?»[97]
В других статьях этой газеты турки представлены как «британцы Востока». Здесь видны основы идеологической конструкции младотурок, в которой сочетались болезненная осведомленность о прошлом и разочарование по поводу окончания золотого века, который новые турки намеревались восстановить под эгидой современного государства.
Газета «Тюрк» постоянно осуждала экономическое проникновение Запада в Османскую империю, которое, как она считала, шло рука об руку с «крестовым походом европейских держав против турок»[98]. Не в состоянии предложить решение этих проблем, редакторы газеты «Тюрк» предпочли просто денонсировать их и считать как бы не существующими. При этом многие авторы подчеркнули важность знаменитого манифеста Юсуфа Акчуры «Три вида политики», который был опубликован именно в этой газете. В нем идеолог наметил ответы на те вопросы, которые волновали умы части турецкой элиты, предложив три альтернативы: паносманизм, панисламизм и пантюркизм, причем именно последняя считалась правильным выбором[99]. Подход Акчуры, который призывал перенять некоторые элементы западного мира исключительно в утилитарных целях, отвергая его гуманистические ценности, и одновременно базироваться на политических принципах ислама, показывает сложность того уравнения, которое предстояло решить, и ту интеллектуальную гибкость, которая требовалась, чтобы ликвидировать этот зияющий разрыв. Юсуф Акчура предлагал сделать это, «черпая вдохновение на Западе, чтобы стать сильнее и прогрессировать»[100]. Так или иначе, это — необходимый шаг, который позволит ученику самоутвердиться против власти учителя.
Тюркизму, однако, также требовалась теоретическая база, на которой он мог бы строить свой порядок и свои интеллектуальные конструкции. У него не было другого выбора, кроме как «черпать вдохновение» из огромного массива социальных наук, наработанного к этому времени в Европе. Он и делал это — примерно так, как рядовой покупатель идет в магазин, чтобы покрыть свои основные потребности в еде и одежде. Такие понятия, как государства, нации, расы, общество, в их позитивистском и более того — эволюционном — смысле стали хлебом насущным новых турок. Многие авторы подчеркивали свое увлечение идеями социального дарвинизма и выведенными из него биологическими и «научными» концепциями построения человеческого общества[101]. В то время эти идеи популяризировались в турецком контексте и служили источником вдохновения для некоторых воинственных активистов, которые не желали ничего более, как внедрить их в практику в османском мире[102].
В соответствии с видением младотурок, «господствующая нация» Турции должна была унаследовать то владычество, которым потомки Османской империи владели на протяжении более пяти веков. Турецкая нация должна быть наделена особым статусом «старотурок» и, кроме того, той легитимностью, которой они пользовались — своим «естественным» правом на власть. Тем не менее младотуркам нужно было обосновать эту легитимность, за перенос которой в турецкую идентичность они ратовали, хотя контуры этой самой легитимности были определены весьма смутно. Редакторы газеты «Тюрк» систематически подчеркивали значение турецкого культурного наследия и представляли турецкий язык с «его красноречием и совершенством как образец восточного языка самой цивилизованной нации»[103]. Это утверждение, которое игнорирует персидский и арабский вклад в османскую Турцию, содержит в себе зерна того тезиса, который в окончательном виде сформулировали кемалистские преемники младотурок, утверждавшие, что турецкий — это «солнечный язык» и мать всех других языков[104].
Твердо придерживаясь легитимности своей верховной власти, младотурки, однако, готовы были взять на себя только часть наследия империи, когда дело касалось ее нетурецких народов — только ту часть, которая давала им право «властвовать» и взять судьбу страны исключительно в свои руки. Модернизация государства и общества была задачей, возложенной только на «благородный турецкий народ»[105].
За построением турецкой идентичности стояла необходимость превратить Османскую империю в современное государство с помощью предпочтительно турецкого класса предпринимателей. Наряду со стойким образом революционных армянских террористов, которым они манипулировали перед западными державами, в речи младотурок появился и образ армянского ростовщика и спекулянта. Развивая этот образ, редактор газеты «Тюрк» отмечал: «Богатство, которое они накопили, искусства, которые они освоили — все это только потому, что они живут за наш счет», и предлагал читателям сделать свои выводы и бойкотировать этих купцов и ремесленников», которые «[в противном случае] еще больше выиграют от естественных последствий»[106]. В этих словах мы уже можем видеть ростки теории «Millî İktisat» («Национальной экономики»), которая стремилась заменить армянских и греческих предпринимателей на «турецких» и мусульманских или, по крайней мере, разорить и уничтожить армянских и греческих. Здесь также просматривается отрицание мысли, что любые успехи армян и греков могли быть их личной заслугой — нет, только за счет обмана и унижения турок.
Однако, как мы уже говорили, ключевым фактором, определяющим идеологические ориентации коалиции младотурок и их мысленную вселенную, была навязчивая угроза расчленения империи, которую коалиция стремилась предотвратить, опираясь на турецкий национализм, поддерживаемый элитой, «потенциальным освободителем отечества, которое иначе ждет неизбежная катастрофа»[107]. Постоянные контакты с армянскими активистами и вид их решимости и мужества только усиливали озабоченность младотурок по поводу будущего империи. Перед лицом
