принимает ни просьбы, ни жертвы.
День завершился, и мы с Арчи стояли, разглядывая наш "огород". Даже сорняков не видно. А это, как известно, уже серьёзный признак того, что земля тут проклята насмерть.
— Ну что ж, богиня плодородия, за что ты за так с нами, вредная женщина? — пробормотала я, глядя на наши бесплодные грядки.
Я представила себе Феронию, как она самодовольно взирает на меня с небес, скрестив руки на груди и качая головой, мол, "негоже вам, смертные, трогать то, что подвластно лишь воле богов". Слушате, ну разве это честно? Просто хотела несколько огурцов на салат. Да мне что, теперь в космос лететь и семена на другой планете искать?
– Может быть, ты прав, — я наконец-то отвлеклась от своих нареканий и бросаю взгляд на Арчибальда. — Возможно, мой подход... э-э... слишком неуклюжий. А что, если мы сажаем что-то не то? Может, этим семенам нужно больше, чем просто дождь и солнце?
Арчибальд слегка качает головой.
– Не стоит забывать, госпожа, что мы в Гиблых землях. Здесь дожди не всегда благоприятны, а солнце... кхм... не всегда согревает.
О, ну конечно, это ведь Гиблые земли. Здесь ничто не просто. Даже солнце здесь действует по какому-то зловещему расписанию. Но, честно говоря, я уже привыкла к тому, что здесь все не как у нормальных людей. Включая, очевидно, и сельское хозяйство.
Арчибальд издает еле заметный вздох — кажется, он уже представляет, как будет копать новые грядки. Я думаю, он начинает жалеть о том дне, когда решил разделись со мной эту затею .
– Не бойся, Арчибальд, — подмигиваю я, — в следующем месяце мы с тобой соберём урожай. Или я отправлюсь к богине и выясню, в чем дело.
Он не отвечает. Просто слегка склоняет голову — как бы говоря, "с вами хоть в огонь, хоть в воду". Что ж, отступать поздно.
– Завтра попробуем ещё раз, — твёрдо сказала я, пытаясь не поддаться отчаянию.
Арчи вздохнул, но промолчал. Очевидно, он уже списал наш огород в список безнадёжных проектов. Но я так просто не сдамся. Раз уж меня сослали в это богами забытое место, я заставлю хотя бы что-то здесь цвести и пахнуть. Или, по крайней мере, произрастать.
В этот момент я заметила двух детей, стоящих за углом здания и внимательно наблюдающих за нами. Они были словно шпионы, которые, привыкли собирать информацию о чужаках.
Кажется их зовут Торман и Лиса. Я встретились с ними раньше, когда они беззастенчиво подкрались к замку, явно жаждая узнать, кто же это осмелился занять столь необычное жилище. Торман был старшим, с хитрыми глазками. Лиса была молчалива, но её взгляд говорил о многом.
Я решила попробовать использовать ситуацию в своих интересах. Могла бы эта парочка научить меня чему-то полезному? — Эй, ребята! — крикнула я, игнорируя Арчибальда, который только что обдумывал возможность отплыть на остров с бочкой вина. — Вам не кажется, что мы можем сделать огород немного лучше?
Торман и Лиса обменялись взглядами и, похоже, решили, что их репутация шпионов не пострадает от простого разговора. Они подошли ближе.
— Слухай, — начал Торман, его голос был тихим и недружелюбным, но за ним пряталось искреннее любопытство. — Почему вы вообще считаете, что можете вырастить что-то здесь?
Я улыбнулась, чувствуя, как терпение и настойчивость начинают работать в свою пользу.
— Потому что я верю, что при должном подходе даже самые мрачные земли могут дать плоды. Иначе зачем нам всё это начинать?
Лиса прищурила глаза, посмотрела на огород и тихо произнесла:— У вас есть какие-то идеи, как это сделать?
Я кивнула и вытащила из кармана книгу из библиотеки, которую отдала мне Делла. Это была старая книга по сельскому хозяйству. Я показала детям несколько страниц и объяснила, что если мы будем следовать указанным методам, возможно, сможем что-то изменить.
Торман и Лиса явно заинтересовались. Возможно, в них проснулся дух авантюризма. Или же они просто не могли устоять перед перспективой узнать, получится ли что-то из этого странного предприятия?
Мы сидели на каменной скамье рядом с огородом и я показывала детям иллюстрации.
Оказывается в этом мире овощи, такие как картошка, морковка, напоминали мои родные, привычные мне.
Картошку здесь называли земляным плодом или крахмалицей, что кстати, подчёркивало её происхождение и высокое содержание крахмала. Морковка – огнекорень или солнечный корень. Цвет огнекорня ассоциировался у местных с огнём или солнцем, из-за яркого цвета. Огурцы – зеленцы, лук – слёзник, с этими все понятно. А капусту здесь называли кочания, так как такое наименование отражает основу растения (кочан) и его специфическую форму.
— Хочешь узнать, как из семян вырастить зеленцы? — спросила я, держа в руках открытые страницы.
Торман и Лиса одновременно покачали головами. О, великие духи, я что, их напугала?
— А что, разве вы никогда не ели эти овощи — переспросила я, указывая на схему в книге, где были изображены ряды зеленых кустов.
— Тут же ничего не растет, госпожа, — ответил Торман, качая головой. — Мать пыталась выращивать, а потом отец сказал, что проще ловить рыбу. Зеленцы не рыба, они не умеют плавать.
Я подавила смешок. Серьезный такой парень, Торман.
— Но здесь написано, что если правильно обработать почву, возможно, что-то и получится. И знаешь, я хочу попробовать. Если сделать всё по науке, как в этой книге… — Я ткнула пальцем в страницу и добавила с заговорщицким тоном, — Можно будет выращивать не только зеленцы, но и много чего другого, – сказала я, переворачивая пожелтевшие страницы.
Лиса, потянувшись к книге, наконец-то проявила интерес.
— А что ещё можно вырастить? — спросила она, поднимая на меня свои большие голубые глаза.
— Лиса, можно вырастить огнекорень, крахмалицу, слёзник, кочанию. А ещё здесь упоминаются томаты, – ткнула пальцем в картинку где были изображены красивые спелые плоды, очень напоминающие наши томаты. Здесь же они назывались красноягоды.
— Томаты? — удивился Торман. — Мы никогда их не видели!
— Ну, значит, и вырастим! Представляешь, как будет круто, когда весь замок, а потом и деревня начнут есть свежие овощи? — Я повернулась к ним с улыбкой, надеясь заразить своим энтузиазмом.
Они оба переглянулись, и в их глазах заблестел огонёк любопытства. Возможно, впервые за долгое время они увидели нечто большее, чем просто серость и нищету вокруг. Дети ведь всегда чувствуют надежду, даже в самых трудных
