с 1933 по 1945 год, заслуживают внимательного изучения, равно как и некоторые другие, лишь слегка затронутые темы.
Источники в сносках в виде документов из материалов Нюрнбергского процесса (NG-, PS-, NOKW-, NID-) приводятся под соответствующими номерами без указания на архив, так как их можно найти во многих местах под различными обозначениями. То же самое относится к документам судебного процесса над Эйхманом (ET) и к фильмам с чтением обширного дневника правительственного чиновника Ганса Франка («Дневники Франка»). Я использовал документы Национального архива под Вашингтоном, Мемориального музея Холокоста в Вашингтоне, США, и Мюнхенского института современной истории.
Орфография в цитатах, как правило, сохранена. Изредка допуская непоследовательность, я воздерживаюсь от заключения в кавычки используемых в то время (нацистских) слов. Я рассматриваю их как исторические технические термины. Мне удается это в случае понятий «фюрер», «ариизация», «сограждане», «национальное единство» или «окончательная победа». Даже такие уродливые выражения, как «еврейское искупление», не обязательно брать в кавычки, ведь из контекста ясно, что речь идет об акте произвола, а не об устоявшемся термине. В случае понятия «окончательное решение» по умолчанию требуемая от меня историографическая холодность и нейтральность в суждениях заходит слишком далеко, то же самое относится и к «деиудизации», хотя «Еврейский лексикон» 1927 года совершенно спокойно использует глагол «деиудизировать». Другие же исследователи могут проводить свои границы где угодно. Не существует «еврейской собственности», «еврейских акций» и «еврейского золота». Все это ракурсы коллективистской эпохи с тенденцией ненависти к большим группам людей. Избежать этих слов можно лишь за счет использования гораздо более громоздких формулировок (типа: «ранее принадлежавшие евреям акции»). Поэтому и в этом случае я буду непоследователен.
Когда я говорю о «немцах», это слово тоже относится к категории коллективистских обобщений. Тем не менее я его довольно часто использую. При всех своих недостатках это слово кажется мне гораздо более подходящим, чем весьма узкий собирательный термин «нацисты». Снова и снова Гитлеру удавалось расширять одобрение своей деятельности далеко за пределы круга непосредственных сторонников партии и избирателей. Разумеется, германские мужчины и женщины тоже оказывали сопротивление, страдали и умирали во время своей борьбы; а германские евреи были немцами и считали себя таковыми, часто не без гордости. Тем не менее именно немцы, включая австрийцев, то есть 95 % населения, выиграли от ариизации. Тот, кто делает вид, что ими были только определяемые нацистами «арийцы», избегает исторической правды.
В последующих главах необходимо привести довольно много цифр: цифры бюджета, доходы от экспроприации собственности, процентное отношение суммы налогов к общему обороту, ежемесячные выплаты контрибуций оккупационным властям, обменные курсы и т. д. Но точные цифры необходимы, поскольку относятся к сути вопроса. В отношении иностранной валюты на с. 257 приведена таблица с официальными германскими обменными курсами. Для пересчета на сегодняшние деньги рекомендуется следующее простое правило: тогдашняя рейхсмарка равна десяти нынешним евро[73]. Для лучшего понимания соотношений валют читателям необходимо периодически вспоминать то, что в 1939 году среднемесячная заработная плата (до всех вычетов) размером 200 рейхсмарок была выше средней, а ежемесячная пенсия в 40 марок – неплохой суммой. Когда осенью 1942 года цена за центнер картофеля поднялась на 75 пфеннигов, это вызвало «частичное недовольство» сограждан[74].
Но по сравнению с общим уровнем жизни расходы на войну достигли головокружительных высот. И периодически стоит вспоминать о том, чего не хватает в миллиардных суммах, о которых пойдет дальше речь. Они всегда использовались только на вооружение, бункеры, транспорт и питание, солдатское жалованье и содержание их семей в Германии. В них нет ни одной марки, выделенной на угнетаемых, на инвалидов войны и погибших, и ни одного пфеннига на восстановление Варшавы, Роттердама, Харькова и десятков тысяч других городов и сел. Точно так же отсутствуют расходы на восстановление разбомбленных или взорванных мостов, промышленных предприятий и железнодорожных путей, на полностью уничтоженные дороги, поля, плотины и леса. В материальном военном балансе не нашлось места и семьям мертвых.
Услужливая диктатура
Мнимый подъем
Шести миллионам безработных в 1933 году Гитлер пообещал «работу, работу и еще раз работу». Он смог достичь своей краткосрочной внутриполитической цели за пять лет, однако управление труда рейха сообщало о более чем 2,5 млн безработных в конце февраля 1936 года, а годом позже – о 1,61 млн[75]. На фоне глубочайшего мирового экономического кризиса зарплаты и пенсии находились в состоянии стагнации. В 1928 году (лучшем году Веймарской республики) совокупность всех трудовых доходов составила 42,6 млрд рейхсмарок, в 1935 году – 31,8 млрд. Лишь спустя три года сумма заработков поднялась до уровня десятилетней давности[76]. Почасовая оплата труда, оклады, обычные пенсии и пенсии чиновников были по-прежнему значительно ниже. До 1945 года доходы сельскохозяйственных производителей, в сравнении с проданным количеством продукции, оставались значительно ниже уровня 1928–1929 годов[77].
Но иллюзорного ощущения восстановления экономики и авторитарной решимости в этом вопросе было достаточно, чтобы подавляющее большинство населения сохраняло лояльность национал-социалистическому государству. В конце 1933 года, после нескольких месяцев ожидания, в широких буржуазных кругах возобладало мнение о «все большей уверенности и вере в то, что при этом правительстве Германия возродится снова». Это слова лейпцигского анатома Фосса, которого я уже цитировал[78]. Нелегально въехавший в страну связной Социалистической рабочей партии Вилли Брандт характеризовал настроение берлинских рабочих летом 1936 года как «если и не восторженное и не подчеркнуто дружелюбное», но «уже и не враждебное режиму»[79].
После свободного и (вопреки всей агитационной кампании антифашистов) абсолютно однозначного референдума в январе 1935 года регион Саар вернулся в состав рейха. Вскоре последовали всеобщая воинская повинность и вход войск в демилитаризованную Рейнскую область. Одновременно началось стремительное вооружение вермахта сверхсовременным оружием. Тем самым правительство рейха нарушило Версальский договор и вышло из Лиги Наций, что сделало его популярным в народе. В глазах подавляющего большинства оно показало фигу тем, кто обвинял Германию в «развязывании войны», «позорном мире», «бесчисленных притеснениях и унижениях слабых». В первые годы Гитлер принес удовлетворение сбитому с толку народу, агрессивному внутри себя и по отношению к другим странам.
Когда он взял на себя управление правительством, экономический спад уже остановился. Его финансовые политики в нужный момент поспособствовали начавшемуся подъему: они увеличили краткосрочный государственный долг для снижения уровня безработицы и создания дополнительной внутренней покупательной способности. Это избавило государство от ненужных социальных расходов и обещало смещенное во времени увеличение государственных доходов.
И действительно, в 1933–1935 годах налоговые поступления увеличились в абсолютных цифрах на 25 %, или почти на 2 млрд рейхсмарок. При этом параллельно
