ЗВК. Его недруги, имен которых он не называет (они будут названы позже), воспользовались неудачным исходом последней северной экспедиции, чтобы начать против него клеветнические и вредительские действия[128].
Расследование завершилось окончательным докладом комиссии, опубликованным в виде приложения к журналу «Морское обозрение» в январе 1930 года. Документ, содержащий 134 страницы, опирался на аргументированные выводы всех членов комиссии. В частности, в нем содержалась техническая экспертиза причин катастрофы, составленная Гаэтано Артуро Крокко. Полные расшифровки опросов были подшиты в четыре объемных тома, приложенных к докладу, и рассматривались как неотъемлемая его часть, однако их поместили в архив, не обнародовав. С их содержимым можно было ознакомиться лишь в начале 1961 года[129].
По поручению министров морского флота и авиации, к докладу было добавлено «развернутое мнение о военном и гражданском персонале, служащем в Королевском морском флоте и Королевских воздушных силах и входившем в состав экипажа „Италии“, а также о персонале, руководившем спасательными операциями или участвовавшем в них»[130]. Хотя генерал признавался талантливым инженером, комиссия посчитала, что он неумело управлял дирижаблем, плохо подобрал экипаж, что и привело к падению дирижабля в результате ошибочного маневра. Кроме того, комиссия ставила ему в вину то, что он был спасен первым, считая это «противоречащим правилам военной чести», а также его несправедливые нападки на службы радиосвязи спасательного корабля ВМФ «Читта ди Милано»[131]. Зато комиссия вынесла положительные суждения о других военных, участвовавших в экспедиции, правда, с некоторой сдержанностью относительно Альфредо Вильери и Джузеппе Бьяджи, как не преминул заметить Нобиле много лет спустя[132].
4 марта 1929 года в газетах были обнародованы результаты расследования. А 5 марта возмущенный Умберто Нобиле уволился с работы и подал в отставку, отказавшись от предложенной Муссолини пенсии.
В мире прошло несколько демонстраций протеста против заключений комиссии Каньи и столько же в поддержку Нобиле, все они упоминаются в его книге «Я могу сказать правду»[133], впервые вышедшей в начале 1945 года[134]. Что касается лиц, проводивших расследование, самые резкие высказывания исходили от пражского профессора Франтишека Бегоунека. Руководитель большевистской экспедиции на ледоколе «Красин» Рудольф Самойлович [15], в отличие от Бегоунека, дал взвешенное мнение, которое, однако, итальянские наблюдатели назвали «уклончивым» [16]. Норвежский профессор Адольф Хоэль, который был на «Красине», выразил моральную поддержку и уважение Нобиле во время расследования и в своей книге 1934 года, написанной совместно с норвежским морским офицером Гуннаром Ховденаком[135]. В 1953 году, после реабилитации Нобиле, Хоэль выразился еще резче против заключений комиссии Каньи, но из-за своего компрометирующего поведения во время оккупации Норвегии он давно потерял доверие в своей стране[136].
В воспоминаниях и интервью не было недостатка: каждый хотел рассказать о случившемся на свой манер. С конца 1928 года до 1929 года помимо уже известных мемуаров появились воспоминания того же Франтишека Бегоунека, а также итальянских журналистов Ческо Томазелли и Давиде Джудичи, норвежского журналиста Одда Арнесена, французского журналиста Мориса Парижанина, радиста ВМФ Джузеппе Бьяджи, капитана-лейтенанта Альфредо Вильери, подполковника альпийских стрелков Дженнаро Сора, инженера Джанни Альбертини, шведского капитана авиации Эйнара Лундборга, а также вышеупомянутых геологов-исследователей Рудольфа Самойловича и Адольфа Хоэля.
Умберто Нобиле перед фашистским знаком, изображенным на дирижабле «Италия» (с любезного разрешения Исторического музея военной авиации в Винья-ди-Валле)
Книги, написанные советскими журналистами, находившимися на «Красине», были малоинтересны по содержанию, так как имели пропагандистсикй контекст [17].
14 марта 1929 года Нобиле написал Муссолини почтительное протестное письмо и объяснение своего увольнения. В нем он утверждал, что выводы расследования основаны «на обмане, предательстве и клевете», отрицал обвинение в ошибочном маневре, объявлял комиссию «ни компетентной, ни объективной», жаловался, что был поставлен в такое положение, что не мог ответить на обвинения. В заключение он объявил, что его протест будет продолжаться до конца его жизни, но заявил, что его преданность дуче и фашистской партии остается непоколебимой:
«Истина пробьет себе путь, – писал Нобиле, – потому что я уверен: Вы, Ваше Превосходительство, сами захотите, чтобы воссиял свет истины, ради доброго имени нашей Родины. Моя отставка, – продолжал Нобиле, – равно как и этот мой протест, имеют, Ваше Превосходительство, одно-единственное значение – бесконечное почтение и преданность дуче: вчера, сегодня, и навсегда»[137].
Филиппо Цаппи (слева) и Феличе Трояни (справа) на дирижабле «Италия». Хорошо виден фашистский символ (из журнала L'illustrazione Italiana, 25 марта 1928 г.)
Муссолини свидетельствуют, что стычки Нобиле с его недругами, которые якобы умышленно вынесли несправедливое решение, не нанесли урона трепетному отношению генерала к фашизму, правоту которого он никогда не ставил под сомнение, даже в самых своих горьких суждениях. И еще этим признанием верности фашизму Нобиле надеялся со временем добиться справедливости и защиты.
Этим можно объяснить, почему он тайно начал собирать (причем очень активно) воспоминания, доказательства и свидетельства для опровержения выдвинутых обвинений[138].
Прежде чем ознакомиться с содержанием окончательного доклада комиссии Каньи, Нобиле, решительно настроенный опротестовать заключения расследования, хотел дать только частичный, осторожный и косвенный ответ на предъявленные обвинения в своих первых воспоминаниях в расплывчато полемическом тоне. В конце 1929 года он опубликовал за границей воспоминания «„Италия“ на Северном Полюсе» и научный доклад «Подготовка и научные результаты полярной экспедиции „Италии“. И только после этого книги вышли в Италии с некоторой цензурой[139].
В книге „Италия“ на Северном полюсе» Нобиле ограничился подробным обвинением одного лишь Джузеппе Романья Манойа, капитана корабля «Читта ди Милано» – за его неудовлетворительное руководство радиосвязью и вообще за его надменное поведение, некорректное и враждебное[140]. В то же время, чтобы усилить свои доводы, Нобиле противопоставлял равнодушию Романья заслуги русских. Так появился миф о радиолюбителе Николае Шмидте[141] и описана роль рейса ледокола «Красин»[142], спасшего часть потерпевших крушение аэронавтов.
Вторая книга, напротив, была издана специально, чтобы убедительно показать значимость научного проекта экспедиции в противовес мнениям, высказанным комиссией, о том, что научные цели – это просто прикрытие личных интересов Нобиле.
Когда в январе 1930 года наконец был опубликован доклад комиссии, в течение всех последующих лет фашизма Нобиле молчал, никак не высказываясь; он ограничился лишь общим и поверхностным протестом в предисловии к английскому изданию своей книги «На „Италии“ на Северный Полюс» в 1930 году[143]. Не последовало никаких протестов и со стороны других итальянских участников опросов. Впрочем, служащие Королевских воздушных сил и морского флота не могли жаловаться на
