тяжести! — шипит возмущенно. — Ты что?!
— Мама! — точно таким же тоном шипит Лиза. — Леша не знает. Тише!
Чего это я там не знаю? Бросаю на мать с дочерью вопросительный взгляд.
Лиза быстро отворачивается и загораживает свою матушку от меня.
Ну-ну. Прячься, прячься.
От меня все равно не убежишь.
Оставив этих двоих на перроне пробираюсь в вагон. Где нахожу свою мать, ожидающую с кучей сумок и коробок.
Они что, на месяц приехали к нам пожить?
— Лешенька, сынок! — Матушка поднимается со своего места. И, радостно улыбаясь, раскрывает руки. — А мы с Любой решили приехать! Устроили вам с Лизой сюрприз!
— Привет, мам, — произношу дежурную фразу.
— А ты чего такой недовольный? — тут же хмурится мать. — Не рад? Или сюрприз не удался?
Сюрприз, млин, удался! На славу!
Как это все мне теперь разгребать?
Глава 13. Маша
Я не нахожу себе места.
Не могу ни сидеть, ни лежать, ни читать. Даже игры с Левушкой не помогают отвлечься. Из-за своих мыслей и переживаний переключиться на сына не могу!
Перед глазами стоит проницательный взгляд синих глаз. Не могу избавиться от воспоминаний.
После встречи с Лешей внутри словно что-то сломалось, и теперь я ищу что именно и все пытаюсь заменить эту поломанную деталь.
Пока что безрезультатно.
Блин!
А если Леша поймет, от кого я родила? Если догадается, что это его ребенок.
Он же откажется оперировать.
И что же мне делать тогда?
Уверена, Михаил Александрович в одиночку не возьмется на наш случай. Он четко дал понять, что оперирует только со своей командой и со своей правой рукой.
Кто ж знал, что эта самая правая рука — единственный на свете хирург, к кому на стол Леве нельзя попадать?
Ну потому что не может отец оперировать сына. Не может!
А-а-а-а!
Блин! Блин! Блин!
Начинаю психовать.
Левушка, почувствовав мое состояние, тоже нервничает. Малыш становится капризным и плаксивым, отчего я еще сильнее расстраиваюсь. И завожусь.
В груди разрастается дыра.
Подхожу к тумбочке, наливаю в стакан воды, выпиваю ее одним махом. В голове сотни мыслей, сплошные страхи, переживание за здоровье сына становятся только сильнее.
— Маш, успокойся. — Соседка обращается ко мне мягким тоном. — Не накручивай себя еще сильнее, чем ты уже есть, — немного неправильно считывает мои эмоции.
Но я все равно рада, что она заговорила со мной. Может быть, в беседе с ней смогу отвлечься и мне, наконец, станет чуточку легче?
— Вы в надежных руках, — продолжает успокаивать.
— Знаю, — вздыхаю.
Мысли потихоньку переключаются на операцию, и когда я начинаю думать об этом, то в душе просыпается животный ужас.
Кажется, одни проблемы вокруг.
— Все равно страшно, — признаюсь. Скрывать эмоции нет никакого смысла.
Мне страшно за сына. За себя. За свою тайну.
Я банально не представляю, как мы с Левушкой после выписки будем дальше жить. И где.
— Поверь той, кто уже прошел через подобное не единожды. — Соседка смотрит на меня с сочувствием. — Майоров и Высоцкий — шикарные врачи. Они сделают твоему сыну самую лучшую попу на свете. Такую, которую потом от настоящей будет не отличить!
— Думаешь? — смотрю на нее с надеждой.
— Уверена, — кивает в подтверждение своих слов. — Я видела попы, которые они делают. Это настоящий шедевр.
— Ох, — снова вздыхаю. — Хотелось бы, чтобы все было именно так.
— Будет, — улыбается. — Только тебе успокоиться нужно. И довериться своим врачам.
— Угу, — снова погружаюсь в мысли. Довериться Леше… Ну такое себе.
Мы были вместе. У нас все было нормально. А потом…
Потом мне наврали, я поверила и порвала с ним. Когда поняла, что Лешу оклеветали, было уже поздно.
А когда узнала про беременность и захотела ему рассказать, так едва не лишилась ребенка.
В итоге сделала выбор в пользу сына. Потому что малыш не виноват ни в чем.
Моя беременность протекала не так, как хотелось бы. Частые угрозы, тонус, несколько госпитализаций. Строгий запрет на переживания.
Мне пришлось вычеркнуть Лешу из жизни. Иначе бы сохранить беременность не смогла.
А потом я родила. И понеслось…
Проблемы, проблемы, проблемы. День и ночь смешались, недели пролетали за неделями, месяц за месяцем. Только немного смогла вздохнуть, как начались запоры.
Которые продолжаются по сей день.
— Шумихина здесь? — В палату заглядывает медсестра.
Женщина в синей униформе находит меня взглядом и встает в пороге, внимательно осматривает палату.
— Вещи собрали? — в лоб задает вопрос.
Она говорит достаточно громко, чтобы разбудить только что уснувшего моего сына. Он начинает ворочаться.
— Пожалуйста, потише, — прошу показывая на пока еще спящего малыша.
Медсестра кидает взгляд на Левушку, возвращает внимание мне.
— Где вещи? — повторяет вопрос чуть тише. — Собрала?
— Нет, — растерянно смотрю на нее. Понятия не имею, что именно она от меня хочет.
Какие вещи? Для чего я должна была их собрать?
Меня никто ни о чем не предупреждал.
— Почему? — строго спрашивает.
Женщина явно недовольна моим ответом, а я не понимаю, что за ерунда.
— Какие вещи? Куда? — хмурюсь. Я действительно не понимаю.
— Алексей Сергеевич сказал перевести вас в другую палату, — совершенно спокойным тоном заявляет женщина. — Собирайте вещи. Как будете готовы, подходите ко мне на пост.
— Но я…
Не успеваю договорить, как медсестра разворачивается и уходит. Она даже не слушает меня.
Сажусь на кровать и чувствую себя как сдутый воздушный шарик.
Леша сказал нас с Левушкой переселить? Что за ерунда?
— Маш, ты чего? — Соседка удивляется моей реакции.
— Нас переселяют, — поднимаю на девушку растерянный взгляд.
— Куда? — удивляется. Она сидела в наушниках и не слышала моего разговора с медсестрой. — Все ведь в порядке, — смотрит на Леву.
— В порядке, — повторяю. — Сказали, в другую палату отселят, — шепчу.
Мне совершенно не нравится идея куда-то переселяться, нам с сыном здесь вполне хорошо. Прекрасная соседка, все удобства.
Зачем куда-то переезжать на ночь глядя?
— Кто сказал? — так же, как и я, не понимает смысла нашего переезда.
— Алексей Сергеевич позвонил и сказал медсестре нас переселить, — говорю то, что знаю.
— Хм, — хмурится.
Видимо, подобное на ее практике тоже впервые.
— У тебя есть номер Высоцкого? — спрашивает меня в лоб спустя пару минут.
Она настроена весьма решительно, в отличие от меня. Я в полной растерянности.
— Нет, конечно, — горько ухмыляюсь. — Откуда?
— Записывай, — принимается рыться в своем телефоне. Начинает диктовать цифры.
— Я не буду ему звонить! — вспыхиваю. Я до сих пор не могу прийти в себя после нашего разговора, а тут…
Нет! Нет! И еще раз нет!
— Не неси ерунду, — продолжает настаивать. — Записывай номер и узнавай, почему вас накануне операции переводят
