быстро забывает обо всем, – рассуждала Венди, – разве можно рассчитывать, что он не забудет нас?
Иногда по возвращении Питер и правда не узнавал их или вспоминал, но смутно. Венди твердо это знала. Она видела, как у Питера загораются глаза, как только он узнавал друзей, хотя собирался поболтать с ними минутку, а потом лететь дальше по своим делам. Однажды ей даже пришлось напомнить ему, как ее зовут:
– Я Венди! – взволнованно сказала она.
Он устыдился и шепнул ей:
– Послушай, Венди, когда увидишь, что я забыл тебя, ты просто скажи: „Я Венди“, и тогда я сразу вспомню».
– Мы когда-нибудь забудем маму?
– Никогда.
– Даже когда вырастем и ты выйдешь замуж за того мальчика из школы?
– Никогда.
– И нам всегда будет так больно?
Я молчала.
А помолчав, сказала:
– По-моему, да.
Глава 13
Со мной произошло кое-что очень необычное. Я вышла из дома, и мне показалось, будто все это время я жила, задержав дыхание. Вдруг ветер дунул мне в лицо, подумалось: самое время выдохнуть. Я почувствовала, как из меня выходит грязный воздух, а внутрь проникает свежий и чистый. Я еще раз шумно вдохнула полной грудью.
Я на минутку задержалась у дома и вспомнила, как впервые пришла в бассейн. Я прыгнула в воду там, где поглубже, и стала погружаться все ниже и ниже. Мне не было страшно. Опустившись на дно, я посильнее оттолкнулась, чтобы побыстрее всплыть. Вынырнула и сделала глубокий вдох, как будто в первый раз.
Я надела наушники и запела в такт шагам:
«Every breath you take.
Every move you make»[7].
Вспомнила первый день в средней школе. Кажется, сто лет прошло с тех пор, а на самом деле всего три месяца.
Накануне мы с мамой пошли за покупками, купили кроссовки и новый свитерок. Позвонила бабушка Нильда, пожелала удачи, а бабушка Люсия передала красивый рюкзак – я именно такой и хотела, но мама сказала, мы не можем его себе позволить.
Мы зашли в здание школы, пока папа искал парковочное место.
Я ужасно нервничала; странно было прийти без фартука, какой носят все младшие школьники, мне казалось, одежда плохо на мне сидит, а все остальные намного красивее и умнее меня.
– Все хорошо? – спросила мама.
– Более-менее. Поскорее бы это кончилось! Хочу познакомиться со всеми, и чтобы наступило завтра.
– Глупышка моя, радуйся! Ты же столько занималась, чтобы сюда попасть! Наслаждайся. Ты справилась!
– Мне нравится, когда мы вдвоем, без Мэгги, люблю завтракать только с тобой, хе-хе-хе.
– Мы и дальше будем иногда завтракать только вдвоем. Не обижай Мэгги, она тобой восхищается.
Мы зашли в спортзал. Там учеников вызывали по именам и приглашали встать вместе с одноклассниками.
– Фьорелла Амато, первый «Б».
Я попрощалась с родителями и присоединилась к одноклассникам.
«Cuando no tenga a nadie cerca
y el dolor no la deje pensar.
Y si no están mis ojos para buscar respuestas
no llora.»[8].
Свернув за угол к школе, я сняла наушники. У порога я пожалела, что вышла из дома. «Нужно было еще пару недель подождать», – подумала я. Уже собралась вернуться домой, как вышел Орасио, привратник, и обнял меня.
– Прими мои соболезнования, – сказал он. – Подожди здесь, я позову твою классную руководительницу.
Я села на скамейку у входа и стала ждать. Пришла Клариса.
– Идем со мной. – Мы зашли в школу. – Посиди здесь. Все хорошо?
– Да, спасибо!
– Фьоре, прошу тебя, положись на меня. Если что-то понадобится, обязательно приходи. Вот, возьми мою карточку, передай ее папе.
– Спасибо, но папа сейчас неважно себя чувствует. Я передам ее бабушке.
– Я понимаю. Значит, бабушке.
– У меня есть справка от врача.
– Хорошо. Она не нужна, но пусть будет в оправдание пропусков. Тебе придется сдать кое-какие экзамены. Договорись с учителями. Ты готова? Идем в класс?
– Идем.
Она подтолкнула меня в класс.
Гальярдо, математик, замолчал, все уставились на меня.
– Прошу прощения за беспокойство. Фьоре присоединится к ребятам. – Она погладила меня по голове и ушла.
Я не видела одноклассников со дня похорон. Тогда пришла только Айе. Правда, я не звала никого, ее тоже не звала, ну да ладно. Я поспешила на свое место, ни на кого не глядя. Щеки горели от стыда. Пока я шла на место, ребята нет-нет да и хлопнут меня по плечу, чтобы утешить. Я пошла еще быстрее и села на первое свободное место.
Учитель продолжил урок, и все повернулись к доске. Хорошо, что я больше не в центре внимания. До конца дня обо мне не вспоминали – опять же, хорошо, – зато на последнем уроке географичка сказала мне:
– Амато, не рассчитывайте на особое отношение. Контрольную будете писать вместе со всеми, а оценка ваша будет не только за эту работу, но и за все, которые вы пропустили.
– Поняла, я подготовлюсь.
– Это нечестно! У нее мама умерла, поэтому она пропускала уроки, не просто так же! – вступился за меня Себас Матурана.
– Она же не на каникулы уезжала… – подхватил Торрес.
И все заголосили: «Это нечестно! Мы будем жаловаться в учебный отдел!» А потом всей толпой вышли из класса.
Я осталась сидеть на месте. Захотелось расцеловать географичку за то, что она отнеслась ко мне, как к остальным. Она одна не наклоняла головы набок и не смотрела на меня грустными глазами.
Географичка спросила:
– Вы разве не пойдете за остальными?
– Ах да, точно, – и я тоже ушла.
Дома мне захотелось всем рассказать, какой у меня выдался день, но никто не слушал. Бабушка готовила: чистила лук, жарила мясо.
– Бабушка, хочешь, кое-что расскажу?
– Не сейчас, Фьоре.
– Но…
– Масло уже чадит, а мне нужно уйти до восьми.
Я вышла в коридор.
– Пап! Папа! Пап!
– М-м-м?
– Я хочу тебе кое-что рассказать.
– …
Может, сестра выслушает?
– Мэгги, послушай.
– Чего?
– Меня сегодня одноклассники защищали.
– Какие одноклассники?
– Мои, в школе…
– Угу.
– Сказали учительнице, чтобы она не давала мне вступительную контрольную.
– Что это такое?
– Экзамен такой.
– Они помогли тебе?
– Да! Пошли просить за меня директора.
– Эмилия Лосано из садика мне рассказала, что ее собака пукает. И ужасно воняет.
– Дай я договорю, Мэгги! Перебивать нехорошо!
– Ладно, только это очень важно! Она говорит, собака коричневая и больше нее ростом.
– Ага.
Глава 14
– Фьоре, на рынке я встретила маму Марианы. Оказывается, она ничего не знала о твоей маме. Никто ей не сказал.
