дома будешь уходить. Я-то думала — когда замуж выйдешь, а, оказывается, вот оно как получилось. Береги его, старая Зента запросто так обереги не раздаёт.
— Мне ничего не дала, — ревниво заметила сестра и тут же хлопнула себя ладонью по губам. — Прости, Эська!
Я отмахнулась, рассматривая камень. Ничего особенного, таких оберегов, при желании, можно у воды целую горсть собрать. Обычный «куриный бог», серый, с белыми вкраплениями небольшой камень с отверстием посредине. В отверстие продета тонкая льняная верёвочка.
Чем в моём положении поможет оберег?
Я спрятала камень под одежду. Потом сниму, пусть в сундуке болтается.
Сундука, кстати, мне не перепало просто потому, что лишнего в доме не было. Мои скромные пожитки планировалось сложить в мешок.
— Позже тебя соберём, успеется, — сказала матушка. — Я подорожников напеку. Завтра, с утра пораньше, пойдём к старой Зенте. Пусть благословит тебя, да, может, совет какой даст — она же не чужая, роды у меня принимала. Надо бы пирог испечь, угостить старушку.
Печь пирог вызвалась я. Матушка, которая успела попробовать мои оладьи и удивиться, как у меня получилась такая вкусность, не возражала и даже позволила взять дорогую белую муку.
Мука в доме была двух видов — ржаная, грубого помола, и пшеничная. Помол, на мой взгляд, был ненамного лучше, но выбирать не приходится.
Дрожжей здесь то ли ещё не было, то ли для нас они были слишком дороги, поэтому в тесто добавляли закваску. После каждой выпечки немного теста хозяйка убирала в горшок, оно и служило закваской для следующего замеса.
Пирог я решила печь самый простой — с ревенем.
— Эська, а Эська, ты пошто кисляка столько набрала? — удивилась Палиша, наблюдая, как на заднем дворе я выдёргиваю черешки ревеня. — Его матушка иногда в взвар кидает, когда кисленького охота.
— Будет начинкой для пирога, — объяснила я.
— Ой, испортишь тесто! — испугалась сестра. — Есть невозможно будет! Всю рожу перекривит, пока жуёшь!
Палиша скорчила такое лицо, словно уже откусила кусок пирога.
Я засмеялась:
— Пошли, сестричка, научу тебя. Будешь мужа кормить и меня добрым словом вспоминать.
Палиша тяжело вздохнула:
— Я тебя и так вспоминать буду. Видано ли дело — на священном месте одну невесту другой заменить и счастье своё отдать.
Теперь вздохнула я. Как мало, оказывается, надо Палише для счастья! Что видела в жизни бедная девчонка, если предел мечтаний — недоумок муж, тёплый дом и сытость?
Технологию теста пришлось несколько изменить — привычного нам сливочного масла, разумеется, не было. То есть оно в этом мире было, и взбивать его умели, но оказалось слишком большой роскошью для крестьянского стола.
Зато матушка выделила мне растительного, кажется, льняного. Яиц тоже позволила взять, сколько надо, и даже мёда не пожалела.
— Негоже на угощение скупиться, — сказала матушка. — Старая Зента нам много добра сделала.
Ревень для начинки я засыпала сахаром, чтобы слить лишний сок. Сейчас решила немного подварить с добавление мёда. Пектина, разумеется, тоже не было, чтобы начинка не потекла, добавила пару ложек муки.
В кладовке, в небольшом глиняном горшке, на самом дне, я нашла сухие, мелкие розовые цветы. Достала, понюхала. Приятно пахнет, чем-то сладким, немного похоже на ваниль.
— Палиша, что это?
— Так пишта же, — ответила сестра. — Матушка с ней взвар делает по праздникам.
Пиштой оказалось древовидное растение, которое можно найти на берегу речки. Дикорастущее и очень колючее. Раз в году пишта цвела мелкими розовыми цветочками, красивыми, как цветы сакуры. Те, кто не боялся исколоться острыми длинными шипами, собирали и высушивали цветы.
— Продавать не пробовали? — спросила я.
— Кому? — удивилась сестра. — Деревенские, если надо будет, сами наберут, а у городских на ярмарке и без нашей пишты добавок полно. Купцы чего только не привозят — глаза разбегаются. Пишту и наши-то не сильно уважают — пока наберёшь, того и гляди всю рубаху изорвёшь. Пахнет, конечно, сладко, но есть-то в ней нечего, так, баловство одно.
Цветочки не ядовиты — это хорошо. Интересно, какие они на вкус?
Я положила в рот несколько сухих лепестков и прожевала. Никакие. Трава-травой, и это замечательно.
Толочь цветы пришлось в деревянной ступке, зато порошок получился достаточно мелким. Надеюсь, при термической обработке он не потеряет свой запах.
Пирог получился замечательный. Начинка не растеклась, запах очень приятный, ещё и тесто, от добавления пишты, стало необычного розоватого цвета. Надо же как она красится, я ведь совсем немного добавила!
— Эська, какая же ты умница! — восхищалась матушка Маника. — Следующей весной пойдём с вами, девоньки, пишту собирать, не побоимся колючек. Ведь и для праздничного взвара, и для пирогов теперь она нужна. Руки-то дерюжкой обмотаем, чтобы в самую крону забраться. Помните, как в прошлый раз Эська сильно накололась? Ох и рыдала ты, бедная моя девочка.
Матушка судорожно вздохнула, погладила меня по спине и опустила голову. Наверное, вспомнила, что следующей весной они с Палишей пойдут собирать пишту без меня. Если к тому времени сестра не будет обладать большим круглым животом. Беременность здесь — дело нехитрое, учитывая, что из предохранений есть только одно средство — спать в другой комнате.
Для старой Зенты матушка отрезала большой кусок, завернула в чистую тряпицу и убрала на полку.
— Чтобы мальчишки ночью не слопали, — грустно улыбнулась она. — Ложимся, девоньки, завтра спозаранку много дел у нас.
Но у меня оказалось только одно дело. Мы с матушкой собрались выходить, когда на дороге, возле нашего дома, остановилась карета.
Глава 14
Герб на двери я узнала — вчера только его видела на коротком плаще у баронета. Что ему здесь понадобилось? Неужели передумал и сделку отменили? Нет, сам бы баронет точно не стал мне сообщать эту новость — кто же корове говорит, что её не станут продавать. Тогда зачем пожаловал?
Кучер, явно из местных, приветливо кивнул матушке Манике.
— Собирай, Маника, скорее свою девку, барин ждёт, — сказал он.
— Какой барин? — не поняла я.
— Известно какой, который тебя на щеночка выменял. Лорд Вольтан. Что стоите, рты раззявили? Бегом за узелком, да поехали, — прикрикнул на нас кучер.
— Куда поехали? Мне барин через три дня сказал явиться, а сегодня только первый, — возразила я.
Я уж не говорю о том, что не в карете же меня повезут! В лучшем случае посадят в телегу, рядом с барскими сундуками и охотничьей добычей. Я никогда специально не изучала крепостного права, но даже моих скромных знаний достаточно, чтобы понимать, что крепостные люди в правах и в отношении приравнены к скотине.
— Собирайся, кому сказал, разговаривать она тут будет, —
