Вы не можете проснуться однажды утром, потянуться и решить стать зависимым наркоманом. Это дело занимает не меньше трех месяцев ежедневных, не реже двух раз в сутки, инъекций, для того, чтобы к ним привыкнуть…
Думаю, не будет большим преувеличением сказать, что по-настоящему зависимыми можно стать не раньше, чем через год после начала употребления наркотиков.
ВИЛЬЯМ БАРРОУ, «НАРКОМАН»После того как мать ушла, меня отвели наверх в частную палату. Мне выдали тонкий хлопчатобумажный халат и пару зеленых пластиковых шлепанцев, на мысках которых красовались улыбающиеся мордашки. В первый день детоксикации меня непрерывно рвало. Для того чтобы облегчить симптоматику, мне назначили лекарство под названием клонидин. Клонидин является бета-блокатором, который назначают гипертоникам для снижения артериального давления[1]. Клонидин не снижает тревожность и не вызывает эйфории, но уменьшает активность вызывающих стресс систем, которые возбуждаются во время абстиненции. Лекарство немного мне помогло, может быть, за счет чувства усталости и отупения, однако заснуть в первую ночь я так и не смогла.
Надо сказать, что в первую ночь мне не удалось даже просто отдохнуть, я все время ворочалась и вскакивала, при этом меня почти непрерывно рвало. У меня страшно болели ноги, и я изо всех сил колотила ими о кровать, чтобы вышибить из икр боль. Наверное, поэтому героиновую абстиненцию называют на жаргоне «пинком». Когда я бегала в туалет, то мне было невыносимо видеть мои гигантски расширенные зрачки в зеркале над раковиной. Эта зияющая пропасть напоминала мне о том, что теперь мои глаза были в состоянии, противоположном состоянию героинового кайфа, когда зрачки сужаются в крошечную точку. Все звуки казались оглушительно громкими, прикосновения болезненными, свет нестерпимо ярким – все вокруг причиняло дискомфорт. То же самое касалось и температуры – мне было то холодно, то жарко.
За время детоксикации я поочередно пребывала в трех состояниях: депрессия, эйфория и скука. Эти состояния сменяли друг друга, как картинки в калейдоскопе. В какой-то момент я была в маниакальной эйфории, ощущая свое величие: все скоро пройдет, и я ступлю на путь заслуженной славы, богатства и величия! В следующий момент я была уже раздавлена физическим дискомфортом и впадала в отчаяние, вспомнив о судебном преследовании: мне светит как минимум пятнадцать лет, без права на помилование и без надежд на лучшую жизнь. Потом я начинала занимать себя каким-нибудь замечательным проектом, который отвлек бы меня от невыносимой скуки происходящего, хотя я и не совсем понимала, что это за проект, не говоря о том, что у меня не было ни энергии, ни желания чем-либо заниматься.
Самое яркое мое воспоминание – это сидение на унитазе в туалете: мне было страшно неудобно, потому что жировая прослойка на заднице была слишком тонка, чтобы я уютно чувствовала себя на жестком фаянсе. В тот период я все еще продолжала худеть: вес уменьшился с 85 фунтов до восьмидесяти – за семь дней, проведенных в госпитале. Я лежала в теплой воде, изредка вздрагивая от нервного возбуждения, и мне хотелось валяться в этой успокаивающей ванне вечно. Когда я вылезала из ванны и воздух касался моего тела, я наконец ощущала мгновенное облегчение: мне было тепло и уютно.
Конечно, детокс не был большим удовольствием, но ужасы, которые приписывает ему молва, явно преувеличены. Наверное, это был не подарок, потому что в ходе лечения совершенно не учитывалась роль психологии и обучения в возникновении и становлении наркотической зависимости. Но, во-первых, детокс, определенно, менее болезнен и неприятен, чем побочные эффекты от лечения таких заболеваний, как рак, СПИД или гепатит. На самом деле, симптомы детокса не хуже симптомов гриппа. Это не означает, что мое самочувствие не было ужасным. Я просто хочу сказать, что физические симптомы – это не самое главное. Смириться с детоксицирующим лечением трудно из-за тревожности, бессонницы и ощущения потери того единственного, что делает жизнь стоящей того, чтобы ее проживать, а вовсе не рвота или тремор. Тяжелы ментальные и душевные симптомы – усвоенная связь между приемом наркотика и облегчением и отсутствием наркотика и болью. Вот что по-настоящему имеет значение.
