class="p">Заканчивая эту книгу, я хотел бы вкратце рассказать о своей собственной семье, историю которой по материнской линии мы можем проследить до поздних стадий американского рабства, то есть за полвека до того, как этому институту был положен конец в результате Гражданской войны. Эта история происходит в Вирджинии, начальной точке и центре другой торговли, не золотом, а африканцами, продаваемыми в рабство в британской Северной Америке, в штате, который на рубеже XIX века все еще держал в рабстве больше чернокожих, чем любой другой.
Одними из самых счастливых в моей жизни были лета, проведенные в детстве в Виргинии на земле, кропотливо собранной и переданной нам нашими порабощенными предками. Чтобы рассказать кое-что из их истории, я должен начать с личных воспоминаний. Речь идет о моей матери, Кэролин, которая серьезно относилась к истории и хотела, чтобы так же поступали и ее дети. Летом, когда мы собирались в нашем родовом доме под названием Браунленд, мы не раз в тридцати минутах езды от Шарлотсвилла, чтобы посетить Монтичелло, особняк на вершине холма и плантацию рабов, которую создал Томас Джефферсон.
Моя мать лукаво подшучивала над нашими экскурсиями туда; позже, когда ее восемь детей выросли, мы сохранили эту семейную традицию. Игра началась во время групповых экскурсий по поместью Джефферсона, где гиды сосредоточивали свои комментарии на признаках гения Джефферсона, которые сохранились там, на вершине горы: необычная восьмиугольная комната в его особняке с колоннами; его замечательная библиотека; шикарная кровать, на которой он читал ночью, сидя прямо; умные устройства, передовые для своего времени, для отслеживания времени и погоды; установленные образцы дикой природы, собранные этим человеком эпохи Возрождения, чье ненасытное любопытство также сделало его натуралистом и биологом-любителем. Вежливо, но настойчиво моя мама нарушала привычный ход событий, задавая острые вопросы о порабощенных рабочих, благодаря труду которых стало возможным все это великолепие. Благодарные охи и ахи туристов прекратились, на лицах гидов появилась растерянность, но моя мама только начинала. А как же рабы, которые были потомками Джефферсона? Только тогда наступал пир сопротивления, когда она спрашивала по имени о Салли Хемингс, порабощенной сводной сестре его жены, с которой Джефферсон произвел на свет шестерых детей. Подобные истории были всего лишь слухами, настаивали тогда сотрудники, приходя в ярость. Как профессионалы, говорили они, они должны ограничиваться проверенными фактами. История о Джефферсоне и Хемингс , о которой ходило много слухов еще при жизни основателя, была подробно описана в 1997 году в новаторской работе афроамериканского историка Аннетт Гордон-Рид. И все же гиды продолжали упорствовать. Как бы ни было сомнительно, они придерживались этой позиции до следующего года, когда анализ ДНК потомков Хемингс окончательно подтвердил отцовство Джефферсона.
Для моей матери эта история имела особый резонанс, потому что наша семейная линия восходит к покупке невольницы по имени Присцилла в 1812 году неким Джеймсом Барбуром. Это не просто предположение. У нас есть копия купчей. За свою долгую государственную карьеру Джеймс Барбур, отпрыск одной из первых семей Вирджинии, занимал должности военного секретаря при Джоне Куинси Адамсе и сенатора США, а также другие посты. Его младший брат, Филипп Пендлтон Барбур, был спикером Палаты представителей и помощником судьи Верховного суда, назначенным Эндрю Джексоном в 1835 году, в тот же год, когда Роджер Тейни был назначен председателем суда. Тейни печально известен решением по делу Дреда Скотта в 1857 году, которое официально приговорило американских негров к статусу второго сорта, "вечному и неприступному", и при вынесении этого решения Тейни опирался на аргументы, выдвинутые ранее Барбуром. Однако на момент покупки Присциллы Джеймс Барбур был новоиспеченным губернатором Виргинии и первым, кто поселился в губернаторском особняке.
Хотя нам пока не удалось провести анализ ДНК, подобный тому, что связал Джефферсона с Хемингс, наша семейная традиция, передаваемая из поколения в поколение, всегда гласила, что от Присциллы, которой он, как известно, благоволил, Барбур в 1835 году родил Уинифред, бабушку моего деда. Позднее Уинифред вышла замуж за Дж. Альберта Ньюмана, который был рабом на соседней плантации Берлингтонов, принадлежавшей двоюродному брату Барбуров по фамилии Ньюман. Дж. Альберт также был продуктом мисцегенации в стиле Джефферсона. По семейной традиции, ему была обещана земля по завещанию его белого отца, умершего в 1850-х годах. Но после решения суда по делу Дреда Скотта, принятого, в частности, самим братом рабовладельца по соседству, белые потомки Ньюмана добились того, что их чернокожий сводный брат не получил ничего из этого.
После эмансипации Дж. Альберт, сапожник, и его брат Эдгар, кузнец, отказались от своей рабской фамилии и приняли фамилию Браун (предполагается, что это означает их цвет кожи). Вместе, небольшими порциями, они начали приобретать землю, которая в итоге превратилась в сто акров. Это и есть наша Браунландия.
Решительная борьба Браунов была ничем иным, как стремлением к полноправному гражданству в стране, которую они помогли построить. Действительно, это было общим стремлением всех афроамериканских семей , попавших на эту землю через рабство, даже тех, кто жил на Севере, для которых права гражданства оставались туманными и ослабленными, даже там, где само рабство было запрещено. И это остается актуальным и сегодня.
В своем размышлении об этой истории, адресованном месту поклонения моих предков Браунов, баптистской церкви Блю Ран, в Барбурсвилле, штат Вирджиния, написанном к Месяцу черной истории в 2009 году, моя мать, Каролин, рассказала о том, как многие поколения нашей семьи участвовали в этой борьбе, пройдя через рабство и лишение собственности, Реконструкцию и Красное лето 1919 года. О моем поколении, как об одном из восьми братьев и сестер, выросших в памяти, она написала: "Фундамент их воспитания построен на вере, надеждах и мечтах их предков". История моих предков, как и все остальное, подтолкнула меня к изучению более широкой истории атлантического мира, содержащейся в этих обложках. В основе этой борьбы лежит стремление покончить с невидимостью Африки в создании того, что мы все знаем и ощущаем как современность.
OceanofPDF.com
Вставка с иллюстрациями
Лежащая фигура, Дженне-Джено, Мали, XII-XIV века. (Метрополитен-музей и Национальный музей Мали, Бамако [R 88-19-275])
Конная фигура, Мали, двенадцатый-четырнадцатый век. (Музей Метрополитен, коллекция Джеймса Дж. и Лоры Росс)
Динар аш-Шакира ли-Аллаха (ум. 933-958 гг. н.э.), отчеканен в Сиджилмасе, 334 г. хиджры. Золото, диаметр 19 мм. Банк аль-Магриб, Рабат, Марокко, 515455. (Фотографии Фуада Махдауи. Предоставлено Музеем искусств Блока, Северо-Западный университет)
