Я почувствовала необходимость отвести глаза. Когда наконец поддалась давлению другой Мерве и потянулась за телефоном, не осознала, в какой момент позвонила Карану. Я поднесла телефон, надежно удерживая дрожащими пальцами, ближе к уху.
Раздалось несколько гудков, Каран не отвечал. Когда я сглотнула, чтобы избавиться от соленого привкуса, наполнившего горло, боль в сердце охватила всю мою грудь, и я почувствовала, будто миллионы иголок с обожженными концами кололи кожу. Большой кусок надежды разбился на более мелкие кусочки, самый острый осколок застрял в груди. Я собиралась оторвать телефон от уха, когда мужчина поднял трубку. Мои губы приоткрылись, а глаза расширились.
– Камешек?
Может ли всего лишь один голос оказать такое влияние? Я не знала. Закрыла глаза, сжимая губы. Ощущение было совсем другим. Наступило короткое молчание, я слышала звук его дыхания. Сколько бы звезд ни сорвала за ночь, не смогла бы сжечь солнце. Я знала: Каран был человеком, который погасил солнце в своих ладонях.
– Бунтарка, – сказал мужчина встревоженным голосом. – Ты тут?
Я заметила, что его голос звучал намного глубже, когда он разговаривал по телефону. Это был голос ангела, несущего на своих черных крыльях потухшее солнце.
– Я здесь, – прошептала я. – А где ты?
– Я еду в Измир на срочное совещание, – все таким же глубоким голосом произнес Каран. – Только что выехал из Фетхие.
Я стиснула зубы; сейчас не время быть эгоисткой. Я сразу поняла: он не придет, даже если бы я захотела, Карану нужно на совещание, и он был ответственным человеком. Почему мои семейные проблемы должны его волновать? На мгновение почувствовала себя более беззащитной и бессильной, чем когда-либо прежде. Другая Мерве опустила плечи.
– Поняла.
– Что случилось? – внезапно спросил он.
Я на мгновение заколебалась, заметив беспокойство в его голосе, но ответила:
– Ничего.
Наступило короткое молчание.
– Ты уверена, бунтарка? Что-то случилось?
«Да, – крикнула другая Мерве, хотя знала, что ее не услышат. – Черт возьми, да. Приходи и забери нас!»
– Нет, я просто так позвонила. Счастливого пути. – Когда я уже собиралась повесить трубку, прямо позади меня из мечети послышался призыв к молитве.
– Где ты? – спросил Каран, но я повесила трубку. Выключив звук телефона и бросив его в большой карман пальто, сильно ударилась головой о железные прутья.
Что со мной не так? Почему мне хотелось опереться на него спиной? Как человек, привыкший к одиночеству, я не должна была так сильно на него рассчитывать. Эта игра закончится, как только дядя Яшар уедет. Каран нуждался во мне только сейчас. Это продлится недолго. Так почему же мне казалось, что я проведу остаток своей жизни, нуждаясь в нем?
Я до конца прослушала азан[10], а затем снова подключила наушники к телефону и вставила их в уши. Увидела три пропущенных звонка, но не обратила внимания и, включив песню, положила телефон обратно в карман пальто. Магазины были полностью закрыты, работала только кофейня. Машин становилось все меньше, но иногда фары проезжающих автомобилей освещали меня.
Почувствовала, как капли воды упали мне на волосы, затем коснулись носа и губ. Дождь был несильным, но давал о себе знать. Я нахмурилась и, подняв глаза к небу, увидела, как двигалось серое облако, закрывающее половину полной луны, затем дождь немного усилился и начал падать на лицо со скоростью, от которой становилось больно. Когда я прищурилась на небо, мое лицо уже было залито каплями воды. На мгновение захотелось, чтобы этот дождь пропитал душу и забрал всю боль, чтобы смешать ее со своей водой и стечь в канализацию города. Другая Мерве сжала слабые руки вместе и молчала, чувствуя капли дождя между ресницами. Возможно, мы обе устали друг от друга. Молчание было лучшим решением для нас обеих.
«Почему вы меня не любите?» – Вопрос, заданный матерью, продолжал повторяться в голове, его эхо оставляло следы боли на внутренностях. Остаток боли, резонирующий в голосе матери, пролился по стенкам моего сердца. Мама горела так же, как сигарета, постепенно превращаясь в серый пепел. Это был серый цвет, оставленный красным пламенем, проходящим над ним. Покинутый своим красным цветом, он возродился в новом оттенке из того места, где черное и белое занимались любовью. Моя мать была серой.
Я почувствовала, как капли воды стекали с лица на шею, и, когда дождь снова усилился, мне пришлось закрыть глаза. Люди, увидев меня такой, вероятно, подумали бы, что я сумасшедшая, но это не имело значения. Более того, они бы не ошиблись. Я была сумасшедшей, убегала от света и укрывалась во тьме. Вытирая тыльной стороной ладони стекающую по губам дождевую воду, глубоко вздохнула, и запах земли проник в мои легкие. Когда я почувствовала потоки горячего дыхания на своем мокром лице, медленно открыла глаза.
Он стоял прямо передо мной, и дождевая вода текла по черным волосам и черной рубашке, которая полностью промокла и прилипла к телу. Смотрел на меня, склонив голову и тяжело дыша, моя голова была поднята, и прямо сейчас я находилась в тени его высокого тела. Черные глаза выглядели обеспокоенными, грудь часто вздымалась, резкое дыхание вырывалось изо рта.
– Ты…
– Я здесь, я пришел, – сказал Каран внезапно.
Звук дождя, падающего на тротуары, был, пожалуй, единственным звуком между нами сейчас. Некоторое время я смотрела на его лицо, вороные глаза смотрели на меня не моргая. Длинные влажные ресницы блестели, словно на них падал лунный свет.
– Ты пришел, – пробормотала я после недолгого молчания.
– Я здесь, бабочка.
Я отвернулась от него, глаза начали гореть. Каран протянул руку, которая, как мне казалось, тянулась с небес. Краем глаза я видела, как его ладонь тянулась ко мне, и, пока моя душа протягивала свои окровавленные и израненные пальцы в его руки, я просто сидела, стараясь не смотреть на мужчину. Краем глаза я еще раз посмотрела на его руку, тянущуюся ко мне, а затем моя ладонь медленно скользнула в его. Тело онемело, когда Каран медленно поднял меня на ноги. Капли воды стекали не только с наших волос, но и с лиц. Некоторое время я смотрела на его ямочку на подбородке, держа мужчину за руку; черные глаза сосредоточились на мне. Я не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы поднять взгляд и посмотреть на него.
Я глотала капли дождя, скользившие по приоткрытым губам, и все-таки заставила себя посмотреть ему в глаза. Полные губы Карана были приоткрыты, брови нахмурены, и капли дождя, стекая по носу, падали на линию молчания, скользили по губам, пережидали некоторое время в их уголках и стекали к подбородку.
