От этой Точки, — молвил мой вожатый, — Зависят небеса и естество[319].
Эта точка — Эмпирей, место Бога, и круги вращаются тем быстрее, чем ближе они к ней находятся. Действительно, это несколько странная, не очень убедительная геометрия, с не совсем логичной структурой. Особенное недоумение вызывает произвольность прохождения через эту точку — а что произошло бы, если бы Данте и Беатриче пошли в другую сторону? Они бы ничего не встретили? И «Божественная комедия» завершилась бы чистилищем? Это было бы обидно.
Давайте попробуем объяснить, какова структура, задуманная Данте.
Представим себе эти знаменитые круги: от Земли к Луне, к Солнцу, к перводвигателю и т. д. Если бы структура была такой, по крайней мере, мы решили бы проблему с произвольностью точки, из которой выходят Данте и Беатриче, потому что, где бы она ни находилась, пройдя через нее, они увидели бы одинаковую картину. Так в чем же проблема? В том, что круги расширяются, вместо того чтобы сужаться, так что в конце концов моя точка превратится в круг. «От этой Точки, — молвил мой вожатый, — / Зависят небеса и естество»: синяя точка превратилась в круг, но Данте называет его точкой. Как же нам состыковать эти факты?
Каков угол зрения, позволяющий согласовать все утверждения Данте и придающий симметрию, красоту и упорядоченность его картине мира? Достаточно представить себе эту структуру не как плоскость, а как изогнутую поверхность. То есть представьте себе дантовские круги[320] не на плоскости, а на сфере. Есть Земля, расширяющийся круг Луны, но его я изображу на изогнутой поверхности, то есть на сфере. Потом идут расширяющиеся круги солнца, звезд и т. д.; мы доходим до перводвигателя, и из какой-то точки, уже не важно, из какой, показываются Данте и Беатриче, смотрят с другой стороны, видят сужающиеся круги и, наконец, Точку, в которой начало всего.
Для того чтобы вообразить эту картину Данте был вынужден представить себе четырехмерное пространство, то есть имеющее на одно измерение больше по сравнению с тем, что доступно нашему воображению.
В качестве наглядного примера представим себе карту мира, нашей планеты, с точкой отсчета на Северном полюсе: на плоскости бумаги она изображена таким образом, что все параллели представляют собой концентрические круги, и так до экватора. Потом, если нам будет угодно продолжить, мы нанесем на бумагу территории южного полушария, но они будут выглядеть все более искаженными, а Южный полюс будет изображен не как точка, а как последний круг. Конечно, более логично было бы добавить еще одно измерение, от плоскости к шару, и сделать глобус. Но мир, который изображает Данте, трехмерен, потому что каждое из небес — не круг, а сфера, поэтому, если добавить еще одно измерение, их станет четыре. Переход от плоскости к шару нам легко представить, потому что он находится в пределах нашего привычного трехмерного пространства; сложнее со структурой пространства, придуманной Данте, — не в наших силах представить себе четырехмерное пространство. Предположение о четырехмерной геометрии у Данте — это действительно единственный способ привести все его утверждения к общему знаменателю.
Несмотря на то что мы по-прежнему думаем, что в средневековом мировосприятии в центре Вселенной находилась Земля (геоцентризм, антропоцентризм и прочее), мне кажется, что на самом деле здесь нам открывается взгляд на мир, в центре которого лежит движущая всем Тайна. Земля оказывается на периферии этого пространства, а его направление задается скоростью вращения разных кругов вокруг точки, которая является источником любви, порядка, красоты для всей Вселенной. Это действительно что-то необыкновенное.
Нембрини: Мне вспомнилось, что в песни тридцать третьей «Рая», окончив гимн Богоматери, святой Бернард, представляя Данте, говорит:
Он, человек, который ото дна Вселенной вплоть досюда, часть за частью, Селенья духов обозрел сполна[321].
Данте называет Землю «дном Вселенной», точкой на крайней оконечности Вселенной. Тогда как если бы он следовал общепринятым представлениям, Земля должна была оказаться в центре всего: он не мог бы использовать выражение «дно Вселенной», если бы в его представлении Земля находилась в центре, а вокруг нее — все круги.
Берсанелли: Именно так. Стих про «дно Вселенной» доказывает, что Данте воспринимал устройство Вселенной именно так. Поразительно!
Нембрини: Тогда как возникает идея движения? Теория большого взрыва…
Берсанелли: Меня удивляет не только эта легкость, изящество и неконвенциональность в космологии Данте, но и то, насколько она аналогична новейшим представлениям о геометрии Вселенной, где в центре — Земля, здесь и сейчас (мы можем также назвать ее пространственно-временной точкой наблюдения). А это молодая галактика, появившаяся всего пять миллиардов лет назад, то есть Вселенная в этой точке на пять миллиардов лет моложе, чем в более далекой точке. Чем дальше мы смотрим в пространство, тем дальше оглядываемся назад во времени, потому что мы наблюдаем, как свет преодолевает расстояние. Удаляясь, мы можем представлять себе круги, каждый из которых соответствует своему возрасту Вселенной. Сегодня мы говорим о пространстве и времени вместе. Данте рассуждал только о пространстве, но не о времени.
