Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 160
Уитмор. Что ж, если эта дамочка уедет из города, мы этопроверим, не так ли?
Джон. Полагаю, что да.
Уитмор. Когда будете праздновать победу?
Джон. Простите?
Уитмор. Да перестаньте. У меня сегодня шестьдесят встреч, азавтра похороны босса. Вы ведь собираете отметить это событие с ней и с еедочерью? Вы знаете, что она пригласила писателя? Своего трахальщика?
Джон, радостно улыбаясь, повернулся ко мне:
— Вы слышали, как она это произнесла? Она пытается скрытьсвою ненависть, а может, и зависть, но не может. Ее просто выворачиваетнаизнанку.
Голос Джона долетал откуда-то издалека. Последние словаУитмор («писателя, своего трахалыцика») вогнали меня в транс. Мне вспомнилисьдругие слова, произнесенные ею на берегу озера: Мы хотим посмотреть, как долготы продержишься на плаву.
Джон. Я склонен думать, что вам, мисс Уитмор, нет никакогодела до того, что собираюсь делать я или друзья Мэтти. Позвольте дать ваммаленький совет. Вы общайтесь со своими друзьями и уж позвольте Мэтти Дивоур…
Уитмор. Передай ему мои слова.
Мне. Она говорила обо мне. И тут до меня дошло: она говориласо мной. Ее тело, возможно, находилось за тысячу миль, но голос и злая душаобретались в салоне «шеви».
И воля Макса Дивоура. Не то бессмысленное дерьмо, что егоадвокаты записали на бумажках, а его истинная воля. Старикан умер, это точно,но даже в смерти он по-прежнему пытался заполучить опеку над ребенком.
Джон. Кому я должен передать ваши слова, мисс Уитмор?
Уитмор. Скажи ему, что он так и не ответил на вопрос мистераДивоура.
Джон. Какой вопрос?
Твоя шлюха сосет?
Уитмор. Спроси его. Он знает.
Джон. Если вы говорите о Майке Нунэне, то его вы можетеспросить сами. Этой осенью вы увидите его в суде по делам о наследствах округаКасл.
Уитмор. Я очень в этом сомневаюсь. Завещание мистера Дивоурасоставлено и заверено здесь.
Джон. Тем не менее оно будет утверждаться в штате Мэн, там,где он умер. Я в этом совершенно уверен. И когда вы в следующий раз покинетеокруг Касл, Роджетт, вы будете существенно лучше разбираться в тонкостяхзакона.
Впервые в ее голосе зазвучала злость, она уже не говорила, акаркала.
Уитмор. Если вы думаете…
Джон. Я не думаю. Я знаю. Прощайте, мисс Уитмор.
Уитмор. Вам бы лучше держаться подальше от…
Щелчок, гудки отбоя, механический голос:
«Девять сорок утра… июля… двадцатое».
Джон нажал клавишу «Eject», кассета выскочила из магнитолы,он убрал ее в брифкейс.
— Я бросил трубку. — Он словно рассказывал мне о своемпервом прыжке с парашютом. — Бросил, и все. Она рассвирепела, правда? Я еездорово разозлил?
— Да, конечно. — Я знал, что он хочет услышать от меняименно это, хотя придерживался иного мнения. Разозлил — да, но чтобы сильно —едва ли. Потому что своей цели она добилась. Роджетт позвонила, чтобыпоговорить со мной. Сказать, что она обо мне думает. Напомнить, каково плыть сразбитой головой. Напугать меня. И ей это удалось.
— На какой вопрос вы не ответили? — полюбопытствовал Джон.
— Я не знаю, что она имела в виду, но я могу сказать, почемупобледнел, услышав ее голос. Если вы будете держать язык за зубами и захотитепослушать.
— Ехать нам еще восемнадцать миль. Выкладывайте.
Я рассказал ему о вечере пятницы. Разумеется, о видениях неупомянул, ограничился Майклом Нунэном, который решил на закате дня прогулятьсяпо Улице. Стоял у березы, склонившейся над озером, наблюдал, как солнцезакатывается за горы, и тут появились они. Начиная с того момента, когда Дивоурдвинул на меня инвалидное кресло, и заканчивая той минутой, когда я ступил натвердую землю, я придерживался истины, практически ничего не прибавив и неубавив.
И когда я закончил рассказ, Джон продолжал молчать. Так чтонетрудно представить себе, какое впечатление произвело на него случившееся.Обычно он болтал без умолку.
— Так что? — спросил я. — Комментарии? Вопросы?
— Поднимите волосы, чтобы я мог посмотреть, что у вас заухом.
Я подчинился, и его глазам открылся большой кусок пластыря исиняк. Джон наклонился ко мне, чтобы получше рассмотреть боевую рану.
— Священное дерьмо! — вырвалось у него. Теперь прошла мояочередь помолчать.
— Эти старикашки едва вас не утопили.
Я продолжал молчать.
— Они пытались утопить вас за то, что вы помогли Мэтти.
Что я мог на это сказать?
— И вы никуда не заявили?
— Хотел, — признался я, — но потом сообразил, что выставлюсебя в дурном свете. Широкая общественность сочтет меня плаксой и нытиком. И ужконечно, лгуном.
— А что может знать Осгуд?
— Насчет того, что они едва не утопили меня? Ничего. Он —посыльный, ничего больше.
Вновь Джон надолго замолчал. Потом протянул руку иприкоснулся к шишке на моей голове.
— Ой!
— Извините. — Пауза. — Господи. А потом он вернулся в«Уэррингтон» и покончил с собой. Майкл, мне не следовало привозить сюда этукассету.
— Ничего страшного. Только не вздумайте рассказывать об этомМэтти. Я специально начесываю волосы на ухо, чтобы она не увидела пластырь.
— Вы когда-нибудь ей расскажете?
— Возможно. Только после его смерти должно пройти достаточномного времени, чтобы мы могли смеяться, слушая о моем заплыве с полнойвыкладкой.
— То есть не скоро.
— Похоже на то.
Пару миль мы проехали молча. Я чувствовал, что Джон ищетспособ возродить атмосферу веселья, и полностью одобрял его намерения. Наконецон наклонился вперед, нашел на радио что-то очень громкое в исполнении«Ганз-энд-роузиз»[129].
— Будем веселиться до упаду. Так?
Я улыбнулся. Мне это далось нелегко, потому что в ушах всееще стоял голос старухи.
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 160
